Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
протестантско-католическим понятиям руке, наверное, доставляло ей дискомфорт.
Больше колец я ей дарить не пытался, ни с бриллиантами, ни без, ни золотых, ни даже деревянных, хотя сегодня, если верить календарям, свадьба у нас как раз деревянная.
Первыми, конечно, позвонили мои.
Отскок. Инфантильное
Собираясь в отпуск к своим (которых вижу раз в год), с каким-то даже упоением бросился по магазинам, хотя обычно терпеть их не могу: соскучился по возможности делать подарки. А потом, упаковывая вещи, взял со стола пуговицу, отвалившуюся неделю назад, и сунул в карман ее, пуговицы, родной рубашки. И тут же наткнулся в чемодане на походный швейный комплектик — нитки, булавки, иголки. То есть пришить пуговицу мог бы легко, но — положил ее в рубашкин карман. В какой-то ужасно трогательной надежде: вот увидит мама эту рубашку, скажет:
— Сынок, ты пуговицу потерял.
Я отвечу:
— Да, я знаю, отвалилась, но не потерял, она там же, в кармане.
И мама ее пришьет.
— Ну вот, — сказала мама, — теперь вашу семью можно считать состоявшейся.
Можно, подумал я. Состоявшейся во всех смыслах.
— И теперь-то мы уж точно ждем у вас прибавления!
Ага, буратинку. Свадьба-то деревянная.
Чтобы пригласить ее на наш юбилейный ужин, мне пришлось, уходя на работу, оставить рядом с ней, еще спавшей, записку: "Понимаю, что это наглость, но не могла бы ты провести этот вечер со мной? Спасибо, я".
— О чем ты думаешь? — спросила она, когда унесли закуски.
Она смотрела на меня сквозь бокал с пино бьянко 2003 года. Я думал о нашей первой совместной поездке — Карибы? Корнуолл? Канн? Кульдур? Находка! Точно, я взял её туда с собой из Владивостока — мне нужно было в Находку по делам, и мы впервые поселились в одном номере на двоих.
— О том, что это последняя годовщина, которую мы отмечаем вместе.
Я не сказал празднуем: на праздник это похоже меньше всего. Скорее на похороны. Я и подарок-то ей сделал подходящий: купил в детском магазине набор деревянных деталей и склеил из них неразлучную парочку — она сидит у него на коленях, а он сидит на скамеечке. Сбоку у скамеечки есть рычажок, покрутишь его — и они смешно вытягивают осиновые шеи и поворачивают друг к другу сучковатые головы: целуются.
Руки у меня всегда не оттуда росли, вот и тут у девушки ноги оказались развернутыми не в ту сторону.
— Неправильные коленки, — улыбнулась она, распаковав скульптурку, всю такую буратинно-деревянную.
Скамеечку я украсил двумя датами и одним тире: 17.02.ХХХХ — 17.02.ХХХХ. И стало похоже на могилку.
— Да нет, почему же, мы можем каждый год встречаться в этот день, — сказала она и отпила вино.
Солдат и поцелуи
Угол атаки
— Где у вас тут в армию забирают, товарищ капитан?
— Забирают в тюрьму, у нас призывают, — сердито ответил офицер из окошка в бетонном простенке, но тут же смягчился: — Вообще-то я старший лейтенант.
Это Яков знал и без него, даром что ли целый год просидел в классе начальной военной подготовки. Её у них в школе вёл отставной полковник, бравший Кёнигсберг весной сорок пятого. Как все артиллеристы, полкан был изрядно тугоухим, да к тому же контуженным, и орал даже когда говорил о погоде за окном. Школьников он называл учащимися и вёл себя с ними так, будто родился не в Тугуро-Чумиканском районе, а где-нибудь в Аризоне и был сержантом из Голливуда: так же яростно выхаркивал им в лица свои идиотские команды. Учащимся это не нравилось, особенно девочкам, но выбора не было, и к концу учебного года они, вне зависимости от желания, умели вслепую, по секундомеру, разбирать и собирать обратно пистолет ПМ и автомат АК и почти так же, с закрытыми глазами, определять воинские звания по числу и расположению полосок и звёздочек на погонах. А потом эти необходимейшие знания Яков закрепил в универе — два курса военной кафедры, шутка ли. И там же сделал для себя любопытный вывод: офицер суть гомо сапиенс нон-вульгарис, хочешь расположить его к себе — обращайся на звание выше.
Кроме этого понимания, вынести с военки удалось разве что брошюру с прекрасными опечатками о невосполнимых потерях в психологической войне да нестрелянный патрон для последующего использования в качестве мужественной подвески на кожаном шнурке. Этим список полезных вещей и навыков исчерпывался. Но сказать, что военная кафедра совершенно бесполезна, Яков всё-таки не мог. Полезна, ещё как полезна, особенно для под- и просто полковников, мужественно переносящих тяготы и лишения сытой воинской службы в центре большого города, в окружении грудастых девушек и очкастых юношей, которые к старпёрам в двух- и трёхзвёздочных погонах ходят без веры и любви, но с надеждой, потому что военка обеспечивает их тётей броней — освобождением от призыва в настоящую армию.
Обеспечивает, как выяснилось позже, теоретически. А на практике родная страна подложила Якову с друзьями грандиозную свинью, популярно разъяснив, что они оказались просто-таки избранными — представителями очередного послевоенного поколения, то есть жертвами редкого феномена под названием «демографическая яма», из-за которого раз в двадцать лет — вот как теперь, в середине восьмидесятых — красной армии со страшной силой не хватает штыков. И разослала страна повестки по городам своим и весям — и давай ждать наплыва сознательных. На что надеялась, непонятно, однако в случае с Яковом попала в точку: когда к концу первого курса почти всех его друзей увели суровые дядьки в парадной форме, студент почувствовал себя одиноко и пошёл в военкомат.
Сам.
Дорога была недлинной, но чудовищно тяжёлой: малодушие приходилось держать в узде буквально обеими руками — и при этом постоянно приглядывать за ногами, которые то и дело норовили свернуть в первую попавшуюся подворотню. Именно от нечеловеческого напряжения в борьбе с собственными конечностями, а вовсе не от страха на подходе к военкомату Якова колотила крупная дрожь, так что вопрос вышел слегка заикающимся.
— Гы-где тут в армию забирают? — проговорил Яков в окошко, напомнив себе Фиму Васа.
— Забирают в тюрьму, — сердито ответил человек в погонах. — Тебе зачем?
— Запа… за повесткой явился.
— Является Иисус Христос, а ты прибыл, — привычно поправил старлей, а потом осознал смысл услышанного и аж привстал в своей амбразуре. — Ты чё, больной, что ли?
— Да нет, к строевой вроде годен. Так куда обратиться можно?
— Можно машку за ляжку. Туда шуруй, — и махнул рукой вправо по коридору.
В кабинете сидел капитан, теперь уже настоящий, с четырьмя звёздочками. Выслушал Якова, кивнул непонимающе, сходил куда-то,
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
