улыбнулся.
— У нас в Фаргире дом. И работа не такая утомительная, как следить за принцем. — Виен тоже улыбнулся Магистру. С Алишей о дальнейших планах они еще не говорили, и он не был уверен, что она хочет того же, о чем сейчас говорил с Магистром. Но был согласен с магом, что сейчас им просто необходимо некоторое время пожить спокойно и без лишних переживаний.
— Рад, что ты понимаешь это, — уж кому, а Магистру было известно, как скучал по старому другу принц Альвиан и как лелеял планы, что стал бы вновь, словно беззаботный юнец, сбегать из дворца, вернись его бывший телохранитель в столицу.
— Вы очень помогли нам. Я не знаю, как могу отблагодарить вас, — поднял Виен тревожащую его тему.
— Не стоит, — усмехнулся Магистр. — Когда-то давно я обещал Алише любую помощь. Рад, что смог пригодиться дочери Первого Наместника. Ну и ты… не так плох, как я о тебе думал, — ворчливо добавил старик.
Мужчины на прощание пожали друг другу руки, и Второй Магистр залез в ожидавшую его карету. Виен был уверен, что теперь они увидятся не скоро.
После ухода гостей оставшиеся в доме оборотни сидели не долго. Они кратко обсудили будущий отъезд из столицы и вскоре разошлись по своим комнатам, давая Алише отдохнуть и насладиться общением с теперь уже законным мужем.
— О чем ты говорил с Магистром? — спросила Алиша, когда наконец они остались одни.
— Магистр сказал, что тебе нужен покой. Желательно подальше от магов, — Виен обнял жену и прижал её к себе. — Но, если ты хочешь, мы можем остаться в столице или поехать куда-то еще. Кроме Фаргира есть много мест, куда маги почти не заглядывают.
Алиша некоторое время молчала, будто раздумывая, но вдруг улыбнулась и ответила:
— Давай отправимся домой раньше, чем остальные. Допустим, завтра утром.
Эпилог
Со дня пропажи Стефании прошло уже несколько месяцев. Место, где она открыла портал, и тело сопровождающего её мальчишки нашли сразу, но куда перенеслась жена, Мансур до сих пор не знал. В ту ночь в горячке боя он не почувствовал, в какой момент их связь оборвалась. Но до сих пор он не хотел верить, что Стефании и их дочери больше нет. Он стоял перед домом, в котором они должны были прожить счастливую свободную жизнь. И теперь не мог заставить себя зайти в комнату, где уже совсем исчез запах его жены.
Мансур сжал кулак, в котором было несколько заговоренных бусин. Их втоптали в грязь возле порога этого дома. Но он нашел их и держал при себе, как последнее напоминание о Стефании. Он никогда не понимал, почему она так верила той гадалке, что дала эти бусины. Старая ведьма не имела даже магического дара. Почему вообще лорды так трепетно относятся ко всем этим предсказателям и астрологам, которых Мансур всегда считал шарлатанами? Он верил, что каждый сам строит свою судьбу. Шел вперед, наплевав на трудности и сделал то, что, казалось бы, невозможно, став равным лордам и отстроив для оборотней свободный город.
Тем больнее было осознавать, что судьба отобрала у него самое дорогое, что он когда-либо в жизни имел.
Он стоял и смотрел на дом, не в силах ни зайти внутрь, ни уйти прочь. А из-за угла за ним наблюдал любопытный мальчишка.
Демьян был тогда совсем мал. Той ночью, когда пропала жена Первого Наместника, он потерял отца. Но не растерял своей воли к жизни и смелости. И сейчас тайком подглядывал за своим кумиром — оборотнем Мансуром, о котором по сей день говорили лишь с восхищением. Но в тот день Демьян увидел, как внезапно постарел и ослабел его герой. Мансур был еще молод, но волосы уже тронула седина. Он ссутулился, глядя на собственный опустевший дом. И мальчуган не понимал тогда, почему прославленный воин так и не зашел внутрь.
Мансур все-таки сдвинулся с места и пошел прочь от дома. Он медленно шел по улице, опустив голову и шаркая ногами. Демьян вжался в стену, боясь, как бы Первый Наместник не прогнал его. Но тот прошел мимо, будто не заметив мальчишку. Демьян поймал его взгляд, в котором больше не было огня, прежде зажигавшего в сердцах других надежду и веру в светлое будущее. Мансур прошел мимо, а Демьян вышел из своего укрытия на середину улицы и долго смотрел на удаляющуюся фигуру своего сломленного судьбой кумира…
С того дня прошло уже два десятка лет. Мальчишка вырос и сам стал отважным воином, каким когда-то был Первый Наместник. После того, как Олан взял его с собой с официальной делегацией в столицу в качестве ответственного за их охрану, многие пророчили ему место в Совете, а то и вовсе пост наместника, когда Олан уйдет на покой. Сейчас сложно было поверить в это — Демьян был молод и служил всего лишь в городской страже. Хотя Олан не скрывал своего расположения к Демьяну, тот мало верил, что такое действительно возможно. И всё же его грела честолюбивая мысль, что он сможет стать таким же, как Мансур, и продолжить дело Первого Наместника.
Конечно, все эти политические трения показались ему сложными еще тогда, когда он впервые попал в столицу. И вот он снова перед императором. Теперь уже с самостоятельным отчетом о том, что произошло в Фаргире до и после похищения Алиши, и о поимке архимага. Пришлось встретиться с представителями Ковена магов и обсудить с ними изобретенный Вилардом артефакт для поиска одаренных. К счастью или сожалению, все разработки были уничтожены, а единственный сохранившийся артефакт находился в руках у Демьяна. И ему предстояло решить: оставить недоработанный артефакт у себя или вновь доверить его магам.
Было и еще много вопросов, которые хотели обсудить многочисленные министры здесь и сейчас, пока Демьян, которого уже и во дворце называли приемником Олана, находился в столице. И он уже сейчас мысленно покрывал бранью того, кто первым придумал называть его будущим наместником. Он едва справлялся со всеми этими письменными и устными отчетами, где каждый норовил найти свою выгоду и по-своему трактовать сказанное. Все эти расшаркивания с придворными утомляли больше, чем недавняя битва с магами. Каждое неверное слово было опаснее острого клинка. Наверное, если бы не помощь Второго Магистра, которому по совету Виена пришлось довериться, Демьян бы наломал дров и не справился со всеми этими интриганами, что окружали Императора.
Едва удалось решить все вопросы, Демьян тут же покинул дворец, не злоупотребляя императорским гостеприимством, и
