Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
Сатурн заткнул правое ухо пальцем.
– Раз, два, три, – сосчитал Стас.
– Вроде слышу, – ответил великан.
– Ну и отлично. Сейчас еще уксусом смочим. Пощиплет немного. Вот так. Все, здоров.
Коллекционер тем временем стоял над мертвой, поросшей черной шерстью животиной и внимательно ее рассматривал, двигая длинные переломанные конечности стволом винтовки.
– Экая дивная зверуха, – он ботинком повернул разбитую голову и, сунув ей в пасть пламегаситель, раздвинул окровавленные челюсти, – впечатляет. Слышь, Станислав, мы обнаружили новый, ранее неизвестный науке вид примата. Предлагаю назвать его ухожором.
– Романтично, – подойдя, согласился Стас.
Внешне тварь сильно напоминала обезьян, проиллюстрированных в книжке со странным названием «Справочник юного натуралиста», которую когда-то подарил отец, чем заработал неделю головной боли, отвечая на глупые детские вопросы.
Сравнительно небольшое и легкое туловище с отлично развитой мускулатурой покрывала жесткая черная шерсть. Конечности, практически одинаковой длины, что задние, что передние, составляли основную массу тела. Сильные и подвижные, они без труда перемещали своего хозяина в любых плоскостях с завидной скоростью, при этом не лишая возможности ходить вертикально. А вот голова мало походила на обезьянью. Не считая широкой зубастой пасти с мощными челюстями, она была самой что ни на есть человеческой. Лицо, если его рассматривать в отрыве от тела, принадлежало женщине лет сорока, с правильными чертами, пожалуй, даже не лишенное привлекательности, если оставить без внимания покрывающий кожу слой грязи и кровоточащую вмятину на черепе, чуть ниже линии волос.
– Красотка. – Охотник подцепил стволом винтовки вывернутое из сустава бедро и откинул его в сторону. – Не желаешь стресс снять?
– Оставлю право первенства завалившему, – усмехнулся Стас.
– Переросток, – позвал Коллекционер, – ну-ка глянь. Может, с собой прихватишь, в дороге развлечься.
Сатурн, морщась, подошел к объекту всеобщего внимания.
– Я заберу голову, – постановил он и, прислонив поднятый за волосы трофей к дереву, вытащил меч.
Короткий точный удар отсек все лишнее, свалившееся на землю тряпичной куклой.
– Что ж, разумно, – одобрил Коллекционер. – Только смотри не поранься. Мертвые мышцы имеют забавную привычку сокращаться в самый неподходящий момент.
Великан обернулся и, вздохнув, смерил охотника взглядом.
– Ты очень испорченный человек, – произнес он серьезно.
– Ну ни хера себе, – присвистнул Коллекционер, хлопнув Стаса по плечу. – Слыхал? Он назвал меня человеком.
– Каких только глупостей от детей не услышишь, – улыбнулся Стас и окликнул Сатурна: – Эй, лови, – склянка с уксусом, описав короткую дугу, упала в подставленную ладонь великана. – Замотай барышне шею и смочи пообильнее.
– Сделаю. Вот дерьмо, – неожиданно растерянным тоном пробурчал Сатурн, глядя под ноги, чем заставил компаньонов насторожиться и поспешить следом.
– Не уберегли, – констатировал Стас, оторвав пальцы от шеи Крика.
Разведчик лежал на спине, запрокинув голову, и отчего-то улыбался, хотя вмятая вовнутрь грудина, создающая заметный даже под мешковатым камуфляжем провал, совсем не располагала к хорошему настроению.
– Это я его раздавил, – покаялся великан.
– Может, оно и к лучшему, – хмыкнул охотник. – Он сдох счастливым ублюдком и даже не заметил как.
– Давайте оставим этот инцидент между нами, – предложил Стас. – Ни к чему распространяться о том, как мы подстрелили, пытали и в конце концов раздавили по неосторожности бедного Крика. Тем более, что о нем вряд ли кто спросит.
– Нужно его похоронить, – безапелляционно заявил Сатурн.
– Снова-здорово, – вздохнул охотник. – Ты чего странный такой? Прямо хлебом не корми – дай кого-нибудь похоронить. У меня вот приятель был в детстве, так он обожал зверюшкам услуги ритуальные оказывать по христианским канонам. Только живьем. Подрос – на людей переключился. Больше всего любил руки-ноги клиенту ломать, класть его в яму и не спеша кидать на рожу землю лопатой. Весело получалось – клиент визжит, отплевывается, скачет там, как уж на сковородке, грозить пытается, потом торговаться, потом умолять, плачет. Ты слышал когда-нибудь рыдания с мольбами из-под шевелящейся земли? Нет? Много потерял. Впечатления поярче, чем от хорошей ебли. Такое потом настроение жизнерадостное весь день. Но вот кончил приятель мой скверно – перебрал как-то раз и в канаве уснул, а под утро в ту канаву целую гору помоев вывалили, его не заметив. Я это все к чему говорю-то? Не рой другому яму – сам в нее попадешь. Народная мудрость. Вот. – Охотник назидательно поднял указательный палец.
– Что же, так и бросим на съедение? Уксус ведь скоро выветрится.
– А тебе не по хрен, кто этого козла жрать будет? Или черви предпочтительнее грибников?
– Ладно, – прервал «философскую» беседу Стас, – хватит разглагольствовать, идти пора.
Небо над лесом совсем потемнело, и двигаться приходилось почти на ощупь. Во главе сократившегося до прежних размеров отряда бесшумной тенью скользил Коллекционер, позади, ломая ветки и чертыхаясь, шагали Стас с Сатурном, больше озабоченные тем, как бы не намотать кишки на сук, чем возможной встречей с грибниками или еще с кем похуже.
– Заррраза! Ненавижу деревья, – рычал великан, сдирая с исцарапанной физиономии липкую паутину. – Сжечь бы их все к черту. И почему здесь не как за Окой?
– Любишь пустыню? – поинтересовался Стас.
– Теперь люблю.
– Зря ты так. В лесу летним днем куда лучше. Птицы поют, смолой пахнет, мох под ногами, мягкий, как перина, кузнечики… Ай, блядь! Кузнечики стрекочут, мать их за ногу. Красота. А в пустоши что? Пылища да земля голая до горизонта.
– Не трави душу.
– Впереди третий овраг, – сообщил Коллекционер ведомым.
– Хорошо, – кивнул Стас. – Мы почти на месте. Хм… Что за вонь? – Он остановился и взглянул на замершего в нерешительности Сатурна.
– Кажется, я куда-то не туда наступил, – пробурчал великан, разглядывая поглотившую ботинок жижу.
– Вляпался-таки, – с нотками презрения в голосе проскрипел охотник. – Совсем нюха нет. Как эту трупную вонищу можно не почуять?
Сатурн в омерзении скривился и медленно, стараясь не усугублять заполнившее воздух амбре, высвободил ногу из чавкающего «капкана».
Припорошенный иглицами труп, судя по виду и запаху, пролежал здесь не меньше недели. Ноги и таз были обглоданы до костей. Лохмотья уцелевшего мяса почернели. Старательно копимое год за годом брюшное сало также пошло в пищу. На сырой земле в обрамлении осклизлых позвонков и ребер лежали бесформенной кучей внутренности, посреди которых красовался четкий след подошвы громадного размера. Грудь и руки, частично укрытые разодранной черной униформой, пострадали меньше, оставленные, видимо, про запас. Откушенный нос с коркой обильно хлеставшей крови, порванные до ушей щеки и распахнутые в ужасе остекленевшие глаза ясно давали понять, что умер данный индивид не от пули.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
