старая, опытная акула: вместо того чтобы сразу наброситься на добычу, она начала описывать круги, постепенно приближаясь к наживке. Красные тряпки, которыми был обмотан верп, наверное, представлялись ей заманчивым куском кровоточащего мяса.
Как и все акулы, эта тварь была осторожна и недоверчива. Она уже нацелилась было на приманку, но вдруг метнулась в сторону, испугавшись то ли голосов перегнувшихся через борт людей, то ли тени от качающейся яхты. Однако рано или поздно редкая свирепость, присущая этим морским хищникам, должна была взять верх над осмотрительностью.
Между тем из глубины возникла вторая акула, и первая, побоявшись, что останется без обеда, разинула гигантскую пасть и разом проглотила верп вместе с тряпками, салом и несколькими звеньями цепи.
– Ага, попалась, попалась! – завопили матросы.
Акула отпрянула назад, попытавшись перекусить зубами цепь, и застыла. Изо рта у нее, смешиваясь с водой, потекла кровь.
– Вира[86] помалу! – приказал Янес.
Восемь человек всем весом навалились на рычаги кабестана. Почувствовав, что ее куда-то тянут, акула встрепенулась и забилась, хотя раскрывшиеся острые лапы якоря, несомненно, причиняли ей адскую боль, впивались в нёбо и ломали зубы.
– Вира, Мати! Вира! – повторял Янес. – Мы ее сцапали!
При каждом новом повороте кабестана акула дергалась все сильнее, а потом затихла, притворившись мертвой. Впрочем, бывалые моряки ей не поверили.
– Пристрелите ее! – сказал султан.
– Рано, ваше величество. Сначала нам нужно поднять ее на палубу.
– А мы сможем вытащить ее из воды?
– Через четверть часа она будет лежать здесь и биться в конвульсиях. Вира!
Кабестан повернули еще раз.
Акула, обезумев от боли, заметалась, оставляя за собой кровавый след, на миг появилась на поверхности и тут же скрылась под водой. В бессильной ярости она грызла цепь, но Мати предусмотрительно выбрал одну из самых прочных. Несмотря на страшные раны, чудовище не желало покидать родную стихию. Однако лебедка неумолимо вращалась, каждый новый поворот заставлял рыбину биться все сильнее.
– Красота! Какая же красота! – восторженно восклицал султан, вцепившись в линь грот-мачты; он во все глаза наблюдал за необычной рыбалкой. – В мире столько развлечений, а глупые министры заставляют своего султана дремать под байки старух-служанок из гарема. Должен был появиться этот англичанин, чтобы вырвать меня из тюрьмы и показать настоящую жизнь. Пусть только попробуют теперь клеветать на него, я мигом поставлю всех на место!
Кархародон, уже потеряв много крови, по-прежнему сражался за жизнь, но силы постепенно оставляли его. Рыбина то уходила в глубину, пытаясь разорвать цепь при помощи собственного веса, то всплывала на поверхность и поднимала хвостом тучу брызг. Все было напрасно. Очередной оборот кабестана приближал ее конец.
– Стойте! – закричал вдруг Янес. – Пусть немного побудет на поверхности.
Огромная рыбья голова наконец показалась над водой. В пасти, полной крови, что-то булькало и хрипело, зрелище было отвратительным. Из-под нижней челюсти торчала острая лапа якоря, пропоровшая толстую кожу.
Голубоватые акульи глаза смотрели на радостных людей, залезших с ногами на фальшборт. Лебедка новь заскрипела и наполовину вытянула акулу из воды. Неистовая борьба морского чудовища, не желавшего расставаться с жизнью, продолжилась.
Акула дергала цепь так, что яхта ходила ходуном. Она то застывала на миг, то опять принималась биться в агонии. Кое-кто из матросов взялся за гарпуны, чтобы вытянуть добычу на палубу, другие вооружились саблями.
Подождав, пока рыбина не наглотается воздуха, Янес кивнул матросам у кабестана и крикнул во все горло:
– Пассажиры, наверх! Спасайтесь!
Барабан повернулся раз, другой, третий, акулу подтащили еще выше, и Мати один раз ударил ее по голове саблей. Пошли в дело кошки и багор, прикрепленный к флагштоку. Матросы разом навалились, крича и ругаясь, пока султан, его министры и сам Янес наблюдали за происходящим, поднявшись по вантам[87] чуть ли не до самого «вороньего гнезда», дабы не упустить ни единой детали этой кровавой охоты.
Последнее усилие – и обитатель морских глубин тяжело грохнулся на палубу.
– Спасайся, кто может! – в свою очередь заорали матросы и полезли вверх, кто по вантам, кто по бакштагам[88].
Какое-то время кархародон лежал неподвижно, словно привыкая к незнакомой среде обитания, затем высоко подпрыгнул, опершись на передние плавники, и оказался у самого бака, где стояли матросы с карабинами. Из пасти акулы вырывался хрип, похожий на отдаленные раскаты грома. Фальшборт затрещал под мощными ударами огромной туши. Яростные шлепки хвоста по палубе могли сравниться по громкости с ружейными выстрелами.
Матросы дали залп. Акула перестала метаться, но была еще жива. Эти морские твари обладают невероятной жизненной силой. Она в последний раз дернулась, надеясь порвать цепь, и из пасти у нее хлынул мощный поток темной крови.
– Взяли! Мы ее взяли! – закричали моряки, спеша к добыче с парангами и карабинами.
Да, акула действительно была мертва.
Тушу оттащили в сторону, чтобы не мешала проходу, и яхта на полной скорости последовала дальше на север. Султан с детским любопытством разглядывал монстра, довольно потирая руки и бормоча:
– Что ж, мои желтокожие подданные останутся мною довольны. Сей поистине щедрый дар с лихвой окупит тот драгоценный камешек, что они мне преподнесли.
– Хм, а я-то считал его простофилей, – проворчал Янес себе в усы. – Верно говорят: остерегайся малайской крови.
Глава 7
Морская прогулка
Чем дальше они уходили от острова, тем становилось свежее. Обжигающий экваториальный ветер слабел, отступая перед прохладой морских просторов.
Под полотняным навесом на квартердеке восседал его величество Селим-Баргаши-Ампарланг вместе со свитой, красавицей-голландкой и Янесом. Перед ним на столике стояли бутылки шампанского. Кто-то курил, кто-то жевал бетель. Султан, пришедший в благодушное расположение духа после шипучего вина, мило шутил и веселился. Он казался гимназистом, вырвавшимся из душного класса и вдруг очутившимся на пляже или на рыбалке.
– Милорд, – говорил он, куря папиросы Янеса одну за другой, – как бы мне хотелось заполучить такую же яхту!
– Так купите, ваше величество. Подобные продают и в Индии, и в Китае. Полагаю, вы не испытываете недостатка в средствах.
– К сожалению, мне прежде не встречался такой джентльмен, как вы, – вздохнул султан. – Был у меня, правда, племянник, которого я очень любил и которому собирался оставить трон, ибо Аллах не дал мне сыновей. Я отправил его в Гонконг с наказом купить пароход. Однако он промотал все выданные ему деньги, о чем имел наглость написать мне в письме.
– Неплохой аппетит для юнца, – усмехнулся Янес. – Впрочем, он прекрасно знал, что у него в жилах течет голубая кровь правящей династии, к тому же присыпанная драгоценными камнями, как тут отказать себе.
– Он так и не
