мост. Скорей мосточек.
Две дощечки брошенных в туман.
Осторожно двигаясь на ощупь
Я вернусь к забытым берегам.
Вот наш старый дом. Сейчас он новый.
Курит на приступочках отец,
По траве меж садом и дорогой
Бегает чумазый сорванец.
Вышла мама и прильнув к перилам
С нежной грустью смотрит на меня.
Неужели так оно и было?
Неужели мальчик этот – я?
Я хочу запомнить все в деталях,
Напрягаю, сщурившись, глаза.
Сцена расплывается в тумане.
Катится горячая слеза.
Я протру глаза, и все растает…
Старый дом. Увядшая сирень.
У порога чемодан оставив,
Я войду в незапертую дверь.
Похожу по комнатам притихшим,
Лягу на скрипучую кровать.
Я вернулся. Только поздно слишком.
Не застал в живых отца и мать.
Я слежу как тени проберутся
За дверной с зарубками проём
Я хочу уснуть, чтобы проснуться
В детстве, потерявшемся, моём.
***
Письмо издалека
Я возьмусь за перо, и задумаюсь будто.
Ну, про что написать, дорогая, тебе?
Может быть про сырое, холодное утро,
И про желтые листья на черной воде?
Про осенний туман и дожди затяжные,
Что в душе разливают тревожную муть?
Или может про злые шторма снеговые,
Что мне к дому забили единственный путь?
Нет. Писать о зиме не хочу, и не стану.
Напишу о весне, что растопит снега,
И теплом отогреет замерзшие раны,
Заставляя стремиться к родным берегам.
Я сижу над листом. В нем по-прежнему пусто.
Так про что, дорогая, тебе написать?
Может быть про мои потаенные чувства,
Что всегда заставляют тебя вспоминать?
Я припомню твой взгляд и про время забуду.
А потом встрепенусь, и перо отложу.
Ни о чем, дорогая, писать я не буду.
А когда возвращусь, сам тебе расскажу.
***
Загадал желанье я кукушке,
Что с любимой женщиной пойдем
Мы гулять, и на лесной опушке
В луговые травы упадём
Смотрим вверх, и небо голубое,
Распахнув объятия свои,
Словно перевёрнутое море
Манит нас под паруса любви.
Облака игривые взлетают
Пеной на небесную волну,
А потом в бездонной сини тают,
Также, как и я в тебе тону.
Ты лежишь, прикрыв глаза рукою,
Будто спишь. Но только мне не лги.
Поцелуями тебя покрою
От ресниц до пальчиков ноги.
Твои губы, жаркие, сухие
Поцелую нежно, чуть дыша.
И взметнётся в выси голубые
От любви крылатая душа.
Только замолчала вдруг кукушка.
Я, наверное, спугнул её.
И теперь с восторгом на опушке
Празднует победу вороньё.
Но не верю в глупые приметы,
Приглашу любимую гулять.
И душистым, бесшабашным летом
Буду её в губы целовать.
***
Кем я был для тебя?
Лишь попутчиком в тряском вагоне,
Между двух полустанков,
затерявшихся где-то в пути.
Мы с тобой поругались
на Богом забытом перроне.
Ты поехала дальше,
а мне предложила сойти.
Я смотрел, как состав,
грохоча и сверкая огнями,
Уносил тебя прочь,
где зарёю рождался рассвет.
Мне осталась лишь ночь,
да свечи мутноватое пламя,
Да на жгучий вопрос –
твоё равнодушное – Нет.
Я не знаю где ты,
кто попутчик твой в эту минуту.
Да и важно ль всё это
с дистанции прожитых лет?
Только вот иногда
прихожу на перрон почему-то
И зачем-то храню я
измявшийся старый билет.
Кем ты был для меня?
Лишь моей путеводной звездою.
Я пошла на твой свет,
озаряющий путь мой в ночи.
Мы с тобой поругались
на Богом забытом перроне.
Я осталась в вагоне,
а ты вгорячах соскочил.
Я смотрела, как ты
всё стоял под слепыми огнями,
А потом пошёл прочь,
унося с собой ласковый свет.
Мне осталась лишь ночь,
да свечи мутноватое пламя,
Да теперь уж ненужный
слегка розоватый рассвет.
Я не знала, как быть,
и за что ты меня так обидел.
Да и важно ль всё это
с дистанции прожитых лет?
Как метнулась к тебе,
ты конечно в ночи не увидел.
Лишь кружился над полем
Пугливою чайкой билет.
Кем я был для тебя?
Лишь попутчиком в тряском вагоне,
Кем ты был для меня?
Лишь моей путеводной звездой.
Мы с тобой поругались
на Богом забытом перроне…
Или это лишь снится?
И мы еще рядом с тобой?
***
Случайности
Случайности, цепляясь друг за друга,
Плетут судьбы затейливый узор.
Так дарит, разыгравшаяся вьюга,
У печки полуночный разговор.
И в откровеньях с путником случайным
Когда дрова сгорают дочиста
Все явное становится вдруг тайным,
Причин и следствий, поменяв места.
И прошлые победы и свершенья,
Которыми гордиться ты бы мог,
Представятся немыслимым смешеньем
Случайностей, слепившихся в клубок.
И нет уже ни в чём твоей заслуги
Упорство и усердие – не в счёт.
А достиженья – жалкие потуги
По школе жизни получить зачёт.
И ты уже не видишь в жизни смысла,
Но грезит утро и прояснен взгляд.
Случайностей бесчисленные числа
Судьбу твою без устали творят.
Но, задержавшись на ночлег в дороге,
Из-за случайной, в общем-то, пурги,
Ты сам рисуешь в чьем-то гороскопе
Случайностей широкие круги.
***
Я рифмую мечту
Я рифмую слова, хорошо ли, иль плохо,
И пытаюсь меж ними каплю смысла впихнуть.
Но опять и опять убеждаюсь со вздохом,
Что в стихах потерялась глубинная суть.
Я рифмую слова, словно в детстве забытом,
Просто МАМА и РАМА, видно вот мой предел,
Но мечту срифмовать с повседневностью быта
Я не в силах, увы, как бы я не хотел.
Как же мне срифмовать изумрудные волны,
Свежий ветер в лицо и солёный прибой
С деревенским окном, шелестящей берёзой,
С белой скатертью, вышитой красной каймой?
Как же мне срифмовать руки добрые мамы,
Аромат пирогов, тёплый свет очага
И морской горизонт с пелериной тумана,
И встающие где-то за ним берега?
Быт с мечтой срифмовать это очень непросто,
Но ведь есть и иная мечта у меня.
Я к тебе подойду с необычным вопросом,
– Как, скажи, срифмовать мне тебя и меня?
Ты посмотришь в глаза, и без слов мне ответишь,
В глубине синих глаз я ответ твой прочту,
Стал я самым счастливым поэтом на свете.
Удалось срифмовать мне любовь и мечту.
***
Весна
Звоном искромётного бокала
Отмечает оттепель капель,
И сосульки, словно девки спьяну
Слёзы льют в щебечущий ручей.
То ручей звенит весёлой птицей,
То пугливо прячется под лёд,
Но пробив хрустальную темницу
Снова
