Оставшиеся в разоренном лагере даны молча смотрели на их отъезд.
Мелисанда закрыла глаза, прислонившись спиной к широкой груди своего супруга. Ее сердце все еще билось какими-то странными быстрыми толчками. Боже, как же она устала.
И как возбуждена…
Она так измучилась…
И все же жизнь бьет в ней ключом. Ведь они едут домой.
Вместе.
Им предстоит ехать еще довольно долго, но это не имеет значения. Она так рада быть рядом с ним, чувствовать, как бьется у нее за спиной его сердце, какое уютное тепло исходит от его тела, как сильные руки крепко держат ее.
— Так ты будешь заботиться о моих нарядах? — спросила она, не поворачивая головы.
— А разве я раньше этого не делал?
— Нет, сударь, мне почему-то кажется, что ты все больше старался привести мои туалеты в полную непригодность.
Его губы щекотали ей ухо, когда он говорил.
— Ну так возблагодарим Бога, что в крепости достаточно места для целой армии белошвеек.
Она снова прислонилась к его груди, улыбаясь, Больше они не заговаривали до самого дома.
Новое открытие ждало Мелисанду в замке, когда она обнаружила, что вместе с дружиной приплыли Эрин с Дариа.
Стоило им ступить на порог, как все смешалось в полнейшем хаосе — целая толпа выбежала им навстречу и окружила их, требуя немедленного рассказа обо всем, что произошло возле древних развалин. Но Эрин решительно напомнила всем, что Мелисанда провела тяжелейшую в своей жизни ночь, что за окнами уже брезжит рассвет и что она должна немедленно принять горячую ванну и выпить бокал теплого вина с пряностями.
А, кроме того, ей не мешает накинуть кое-что из одежды.
Эрин отвела ее к себе в комнату. Мари была здесь. Она помогала готовить ванну, добавила мыло и благовония в воду, затем нежно обняла Мелисанду, пообещав зайти попозже, ушла. В комнате осталась одна Эрин. Она подогрела возле очага сладкое вино и подала Мелисанде полный кубок.
Мелисанда блаженствовала, лежа в теплой ароматной воде и мелкими глотками попивая вино. Боль и усталость покидали ее тело, кажется, вода смывала даже самый страх, испытанный ею за последние часы.
Жоффрей более никогда не нарушит ее спокойствия.
Эрин удалилась в противоположный конец комнаты, и Мелисанда заметила, что она разглядывает содержимое старого сундука, где лежала ее кольчуга.
Эрин взяла кольчугу и поднесла ее поближе к свету.
— Когда-то у меня была почти такая же… — прошептала она, погрузившись в воспоминания. С улыбкой она взглянула на Мелисанду и добавила. — Честно говоря, я тоже все еще храню ее.
— Вы? — удивилась Мелисанда.
Эрин кивнула, встряхнула кольчугу, прикинула на руке ее вес и аккуратно уложила обратно в сундук.
— Ее вам подарили? — спросила Мелисанда.
Эрин отрицательно покачала головой.
— Я предназначала себя для борьбы с викингами, — сказала она. — И заказала ее одному искусному кузнецу.
Мелисанда повернулась в ванне, не сводя со свекрови широко распахнутых глаз.
— Так вы боролись с викингами?
— Я боролась с Олафом.
Мелисанда раскрыла рот. Эрин обошла ванну кругом и занялась шевелюрой невестки. Мелисанда сделала движение, чтобы заглянуть ей в лицо, но Эрин приказала ей не дергаться точно таким же тоном, каким разговаривала с ней, когда Мелисанда еще девочкой впервые попала в их дом.
— Но ведь потом…
— Но потом я стала его женой.
— Вы с ним так счастливы! — провозгласила Мелисанда.
Эрин намылила ей голову, и Мелисанда нырнула, чтобы смыть мыло с волос. Но как только она смогла снова открыть глаза, она опять вопросительно взглянула в лицо свекрови. Эрин кивнула, слегка улыбаясь.
— По чести сказать, если бы мне пришлось выбирать, я бы выбрала именно такую, полную опасностей и счастья, жизнь, которую прожила вместе с ним. Было время, когда в наших жилах бурлила горячая кровь. Но и до сей поры мы оба своевольны и упрямы, и он сохранил свой горячий нрав. Как и мои сыновья… Но ведь Мергвин наверняка объяснял тебе, что волки — дикие создания. Они неутомимые охотники, воины и никогда не отказываются от задуманного. А, кроме того…
— Они очень живучи, — докончила за нее Мелисанда. — И никогда не бывают предателями; они всегда держатся стаей и проявляют свою любовь подчас весьма странным образом.
Она подняла глаза на Эрин, та улыбнулась и нежно поцеловала Мелисанду.
— Я очень рада, что одному из моих волчат досталась ты, Мелисанда. Он очень грозно рычит, но не забывай, что за этим кроется…
Наконец Эрин удалилась. Мелисанда вылезла из ванны, насухо вытирая тело. Она накинула заботливо приготовленный халат и уселась в кресле возле очага, расчесывая волосы, чтобы окончательно их высушить. Она была погружена в это занятие, когда раздался звук открываемой двери. На пороге стоял Конар.
Он прислонился к косяку, разглядывая ее. Она замерла, не двигаясь. Он подошел к ней и легонько коснулся ее плеч.
— Продолжай, любовь моя, мне так приятно наблюдать за тобою.
Она попыталась продолжать, но почувствовала, что пальцы не слушаются ее, выдавая волнение. А ей не хотелось, чтобы он это заметил. Конар стоял возле камина; сбросив с себя шлем и латы, он остался лишь в одной рубашке и панталонах.
— Конар, — нежно прошептала она.
— Да, любовь моя?
Она посмотрела на него и внезапно почувствовала, что ее глаза наполнились слезами.
— Прости меня за то, что я одна вернулась сюда. Я вовсе не собиралась этим унизить тебя. Мне просто казалось, что одному из нас надо быть здесь, ведь даны досаждают нам не меньше, чем ирландцы.
Он приблизился к ее креслу.
— Мелисанда…
— Я была неправа.
— О да! Ты была неправа, но и я был неправ. Да к тому же страшно разозлился и вел себя как дикарь. Когда я понял, что ты исчезла, я впервые в жизни испытал такой страх. Стоило мне представить тебя в лапах Жоффрея, как мне захотелось разорвать его в клочья голыми руками.
Она покачала головой, едва удержавшись от слез.
— Я так боялась, что ты не придешь за мною!
— Нет, миледи, я никогда бы не оставил вас! — мягко рассмеялся Конар.
Она замахнулась на него щеткой для волос. Он отнял ее у Мелисанды, встал позади кресла, приподнял с ее плеч тяжелые темные пряди и принялся расчесывать их.
— Ирландцы иногда отказываются от неугодных им жен, — напомнила она Конару.
— Ах, так значит ты все-таки заметила во мне наличие ирландской крови?
— Самую малость.
