за века. Я начал раскапывать и расшатывать каменную кладку, но каждый камень был идеально вырезан и соединен с соседними швами толщиной с волос. Это была кропотливая работа. Через несколько часов я спустился только по пояс и уже готовился бросить это дело или, по крайней мере, передать его команде простых рабочих. Ногти у меня были потрескавшиеся и обломанные. Я горжусь своими руками, и дамы часто хвалят меня за то, в каком состоянии я их держу. Я поднял то, что, как я обещал себе, было абсолютно последней плитой из раскопок, и затем я был поражен тем, что лежало под ней. Я мог видеть только его верхний край, но он был уникальным и самобытным. Я схватил мешочек, висевший у меня на плече, и слегка дрожащими пальцами вытащил обожженную глиняную плитку, которую мне отдал Ганорд. Я измерил его по заглубленной плитке, и он точно соответствовал размеру.
При этом я оставил все мысли о том, чтобы передать эти раскопки другим, особенно простым рабочим.
Я вытащил нож из ножен и начал осторожно снимать странную плитку с основания, которое он занимал на протяжении бесчисленных тысячелетий. Наконец он оказался у меня в руках. Я выбрался из своего неглубокого окопа и сел на корточки, положив новую плитку на колени. Признаюсь, прежде чем сесть, я взглянул на землю под своими голыми ягодицами, чтобы убедиться, что Инана не оставила подо мной острых керамических осколков. Тогда я смогу полностью посвятить себя своему новому приобретению, вернее, моему новому древнему приобретению.
Он был идентичен по размеру и форме моей рыбьей черепице, но во всех других отношениях он был совершенно другим. Рыбья плитка была зеленой, а эта-ярко-синей. На этой плитке была изображена стилизованная морская птица - возможно, стригун – - хотя с тем же успехом это мог быть и страус. Художник не дал ясно понять, в чем состояло его намерение. Кроме того, эта плитка была разграничена тремя точками, а не четырьмя на моей рыбьей плитке.
Я уже начал называть эти два острова рыбьим и птичьим. Я взглянул через реку в сторону крепости Абу-Наскос и подумал, что два других острова, которые я еще не исследовал, тоже были названы древними, возможно, островами крокодила и гиппопотама. Эта мысль заставила меня улыбнуться.
Я вернулся к своим раскопкам и обнаружил, что вокруг древней шахты проходит целый ряд одинаковых птичьих плиток. Естественно, я был заинтригован этим и продолжал копать в надежде на дальнейшие открытия. Однако на очень коротком расстоянии я наткнулся на линию разлома. Было очевидно, что в земной коре произошел сдвиг, который повредил подслои. Ничто больше не имело смысла.
Все, что я узнал, это то, что древние народы затопили две шахты, одну на Рыбном, а другую на Птичьем острове. Я понятия не имел, насколько глубоко и с какой целью они проделали этот огромный объем работы. Шахта под моими ногами превратилась в груду щебня.
‘А что, если Рыбный и Птичий остров соединены каким-то волшебным образом?’ Я этого не говорил, я даже не думал об этом. Я знал, что это Инана подражает моему голосу. Кажется, ей доставляет бесконечное удовольствие дразнить меня.
Я попытался воспротивиться ее предложению. С какой целью эти два острова будут соединены? Я доказал себе, что человек может существовать лишь очень ограниченное время под поверхностью воды. Я нырял на дно Нила и других мелких водоемов, но только на очень короткое время.
Я посмотрел на Рыбный остров и измерил расстояние взглядом. Мое настроение пошатнулось, когда я подумал о том, чтобы проделать хотя бы одну десятую такого расстояния на одном дыхании воздуха. Я вскочил на ноги и в волнении зашагал взад и вперед. Я топнул ногой по земле, но она была твердой, и под ней не было никаких следов раскопок.
‘А что, если между двумя островами есть туннель, похожий на кроличью нору? - Я задумался и тут же покачал головой. - Вода сама находит свой уровень.- Это была истина, которую я понял для себя, когда был еще очень молод. - Кроличья нора наполняется водой, как и любая другая нора в земле.’
Но я знал, что что-то упустил. Я снова задумался. ‘Почему мои легкие не наполняются водой, когда я ныряю на дно Нила?
- Потому что я запечатываю их, задерживая дыхание.
- Значит, если стены туннеля водонепроницаемы, а входы в него находятся выше уровня воды, то туннель тоже водонепроницаем. Нет никакого способа для воды, чтобы войти.
- Ах, вот в чем загвоздка! Стены туннеля не являются водонепроницаемыми. Они сделаны из земли, а земля пористая.’
- Но если бы древние люди обнаружили другое непроницаемое вещество, которое выстилает стены их туннеля, то они могли бы ходить под волнами. - Последнее было произнесено нежным и чарующим голосом Инаны, и я поднял глаза и увидел, что она изящно прислонилась к дереву, глядя на мои раскопки. Как обычно, ее рассуждения были запутанными, но она привела меня окольным путем к чему-то вроде истины.
- Ганорд предположил, что это было сделано с помощью колдовства, но, как всегда, ошибся. Древние народы пользовались простым здравым смыслом. Как я знаю, и ты тоже. Она встала с дерева, к которому прислонилась, и подошла к краю обрыва. Затем она сошла с него и легко, как падающий лист, упала на поверхность реки далеко внизу. Она пошла прочь по волнам, и серебристый речной туман поднялся облаком, чтобы окутать ее.
Теперь, когда мы наконец собрались, мой первый и единственный долг - поблагодарить всех вас, шестнадцать человек, за то, что вы сдержали свою клятву: оскорбление одного - оскорбление всех. Мы здесь для того, чтобы свергнуть чудовищного тирана, захватившего трон фараонов ... - Гуротас обратился ко всем иноземным царям на зеленой полосе вдоль восточного берега Нила, напротив возвышающейся крепости Абу-Наскос.
Каждый из них был одет в полную боевую форму. Позади них скопились их войска, все десять тысяч человек. Они стояли плечом к плечу, казалось бы, бесконечными рядами: щит к щиту с обеих сторон, мрачные лица под медными шлемами, щиты сверкают, луки еще не натянуты, но колчаны, висящие на каждом плече, полны стрел.
Против них на берегу Нила был выстроен их фл от, весла были погружены, но все вымпелы и флаги развевались -смелое и недвусмысленное заявление о своих воинственных намерениях.
Гуротас
