– Стой там! – крикнул Липницкий, а через мгновение по лестнице кубарем скатилась женщина.
– Ну и подонок же ты! – не сдержался Андрей, помогая горничной подняться.
Та протяжно застонала, но нашла в себе силы встать.
– Уходите отсюда, и побыстрее, – шепнул ей Андрей. Подождал, пока женщина спустится вниз, и лишь затем продолжил путь наверх.
В мансарде царил полумрак. Пахло порохом и потом. Андрей несколько раз моргнул – после яркого света он почти ничего не видел. По ушам вновь резанул хриплый голос:
– Руки в стороны и ближе к окну.
Повернувшись на голос, Андрей увидел Липницкого. За эти несколько часов лицо его приобрело землистый оттенок, будто он сидел в этой духоте целый месяц. Веки покраснели и набухли, но в глазах была дикая решимость. На коленях Липницкий держал мальчика, одетого в пижаму. Андрей не сразу разглядел, что к голове ребенка приставлен пистолет. Слава богу, тот был еще слишком мал, чтобы испугаться по-настоящему. Но уже достаточно велик для того, чтобы понять: здесь происходит что-то страшное.
– Отпусти ребенка! – потребовал Андрей. – Ты же обещал.
– Мало ли что я обещал? – Липницкий язвительно усмехнулся. – Давай двигай на свет. Если, конечно, хочешь, чтобы последний заложник остался в живых.
«Какая же он сволочь!» – подумал Андрей, с трудом удерживая себя от решительного броска.
Пока ребенок находился под прицелом, ни о какой атаке не могло быть и речи. Надеяться на меткий выстрел снайпера тоже не стоило. Липницкий занял место в темном углу, за выступом стены, и с улицы разглядеть его было едва ли возможно. И Андрей попытался потянуть время.
– Не будь идиотом, отпусти ребенка, – как можно мягче проговорил он. – Я ведь все равно никуда не денусь!
– А зачем? – невозмутимо парировал Липницкий. – Пусть полюбуется, как умирают зарвавшиеся менты. Это станет для него хорошим уроком на всю оставшуюся жизнь. А потом он поможет мне спокойно уйти отсюда… – Направив пистолет на Андрея, он похлопал мальчика по щеке. – Ты, конечно, такой же кусок дерьма, как и твой отец. Но не переживай. Все люди – дерьмо. Сейчас ты лично в этом убедишься. – Он посмотрел на Андрея и жестко скомандовал: – На колени, иуда!
Андрей молча покачал головой. Лицо Липницкого стало медленно наливаться кровью. Держа мальчика левой рукой, он вскочил со стула и прицелился.
– На колени, сука!
* * *
С тех пор как Андрей отправился в особняк, прошло уже больше семи минут. Результаты переговоров оказались неутешительными: Липницкий отпустил лишь горничную. Когда женщина оказалась среди оперативников, вначале она громко рассмеялась, затем зарыдала – сказывался сильнейший стресс.
– Он убьет Севочку, убьет! – без остановки повторяла она, и добиться от нее каких-либо вразумительных слов было невозможно. Пришлось сделать ей укол успокоительного, после которого Клавдия пришла в себя и рассказала все, что знала. По ее словам, Липницкий застрелил хозяина чуть ли не два часа назад и не собирался отпускать мальчика ни при каких условиях.
Выслушав это, Парамонов побледнел. Слабым утешением могло послужить только одно: за эти семь-восемь минут в доме не прозвучало ни одного выстрела. Значит, шансы на благополучный исход операции все еще оставались. За это время спецназовцам удалось занять первый этаж. Астахов принял это решение, не согласовывая его с генералом.
Больше всех нервничал Парамонов. Курсируя взад-вперед неподалеку от ворот, через каждые тридцать секунд он подбегал к Астахову с одним и тем же вопросом:
– Как там?
– Нормально, – машинально отвечал тот, ни на секунду не прерывая переговоров со снайперами.
Неожиданно на его лице появилось напряжение. Парамонов понял, что вот-вот должно что-то произойти.
– Вижу цель, – объявил один из снайперов. – Очень плохо, но вижу.
– Держи его. – На лбу у капитана Астахова выступили капельки пота. – Как только будешь уверен, что не зацепишь мальчика, стреляй.
– Он целится в кого-то… Пока веду его…
Парамонов затаил дыхание.
– Есть! – вырвалось из рации, и в воздухе прозвенел едва различимый хлопок.
Три секунды напряженного ожидания показались Парамонову целой вечностью.
– Ну? – не удержался капитан Астахов. – Зацепил?
– Кажется, промахнулся…
Слова снайпера тут же подтвердили два негромких выстрела, прозвучавшие в доме. Потом вновь стало тихо. Почувствовав в этом молчании недобрый знак, Парамонов, стараясь не встречаться взглядом с Астаховым, отошел в сторону. А тот, по-прежнему спокойный и невозмутимый, вновь переключился на своих бойцов:
– Так… Хорошо… Теперь осторожно перемещаемся на второй этаж… – Правда, в голосе его уже не было прежней решимости…
* * *
Выстрел прозвучал неожиданно. Липницкий вскрикнул и схватился за левое плечо. И тут же, превозмогая боль, вскинул руку и спустил курок. Но Андрей слишком долго ждал этого момента, чтобы медлить. Рванув вперед, он повалил Липницкого на пол. Пуля ушла в потолок, выбив кусок штукатурки. Прозвучал еще один выстрел, и, сцепившись, они покатились к двери. А обезумевший от испуга мальчик с криком бросился на террасу. Перескочив через перила, судорожно уцепился за металлические прутья, попытался забраться назад, на террасу. Но ноги уже соскользнули с карниза, и он завис в воздухе. Мальчик хотел было закричать, позвать на помощь, но не хватило сил… А мужчинам, продолжавшим отчаянную борьбу, было не до него…
Липницкий вцепился Андрею в горло мертвой хваткой и, несмотря на яростное сопротивление, не собирался разжимать пальцы. Андрей почувствовал, что задыхается. И тогда, разведя руки в стороны, ладонями нанес хлесткий удар по ушам противника. Это подействовало – Липницкий ослабил захват. Схватив его за волосы, Андрей несколько раз долбанул его головой об пол. Липницкий обмяк. Взобравшись на него, Андрей нанес два мощных удара под ребра, потом схватил за грудки и, приподняв, швырнул на стену. После такой «обработки» тот уже не мог устоять на ногах и бессильно повалился на пол. Переведя дыхание, Андрей огляделся – мальчика в комнате не было. Переполняемый дурными предчувствиями, бросился к террасе…
Малыш висел в воздухе, уцепившись за металлические прутья балкона. По его щекам текли слезы.
– Сейчас я тебя вытащу! – пообещал Андрей, но мощный удар в спину свалил его с ног.
Упав, он больно ударился головой о край стола. С трудом заставил себя подняться – глаза словно застлало туманом. Пошатываясь, пошел на Липницкого, который сам едва держался на ногах. Один удар, второй, третий… Андрей бил, не глядя. Он думал не о силе и точности ударов, а о мальчике, который в любое мгновение мог сорваться вниз. Липницкий оказался крепким мужиком, и для того, чтобы снова свалить его, понадобилось изрядно выложиться. Наконец все было кончено.
