Кьяра с чувством произнесла:
– Ненавижу его! Но пусть его имя хоть раз послужит чему-то хорошему.
Ферн шумно выдохнул и сказал:
– Ну ладно, прочитают они наше письмо… Но я все равно считаю, что отправлять его Карателям – дурацкая затея.
Кьяра посмотрела на него недобрым взглядом, но тут внезапно подал голос Кинн:
– Я согласен с Ферном.
Все удивленно застыли, а у самого Ферна брови поползли вверх, но, прежде чем он как-то прокомментировал эти слова, Кинн повернулся к Кьяре:
– Даже если Каратели прочтут письмо, нельзя надеяться на то, что они свершат правосудие. То, что ты сейчас рассказала, лишний раз подтверждает, что Закон им не указ. – Помолчав, он с горечью сказал: – Ждать от них справедливого суда бесполезно.
Кьяра оторвала от него взгляд и обратилась к Нейту:
– Ты тоже против этой идеи?
Юноша коснулся золотой полусферы в ухе и тут же отдернул руку.
– Не скажу, что эта мысль мне по душе, но… Думаю, нам стоит попробовать.
Сестра посмотрела на меня, и я твердо произнесла:
– Нельзя сидеть сложа руки.
Кьяра тут же попросила найти хорошую бумагу и чернила, а через час показала нам готовое письмо. Оно было составлено сухо, исключительно по делу – даже мой дядя остался бы доволен. Но не это поразило меня: у Кьяры оказался потрясающей красоты почерк – я бы повесила это письмо в рамке на стену, чтобы любоваться.
Заметив наши восхищенные взгляды, сестра немного смутилась и пояснила:
– У меня были занятия каллиграфией почти каждый день на протяжении двенадцати лет.
Бумагу аккуратно сложили, и на обратной стороне Кьяра старательно вывела:
Имроку Дейну, Главе Карателей, от Кьяры Дейн
Глядя на письмо, белеющее на кофейном столике, я почувствовала облегчение: пусть даже из этой затеи ничего не выйдет, но мы хотя бы попытаемся. Всеобщего воодушевления не разделяли лишь скептически настроенный Ферн и хмурый Кинн. Было невероятно странно видеть между ними такое согласие.
Будто прочитав мои мысли, Кинн сказал:
– Письмо не отменяет того, что нам надо сосредоточиться на поисках трессион-отвертки. Мы уже много где искали, но Квартал слишком большой…
Тихо покачав головой, Кьяра спросила:
– Как она выглядит, эта отвертка? Какая-то особенная?
– Нет, как любая другая, только ручка у нее из трессиона – обычно он болотного цвета, иногда сероватый.
Сестра на секунду замерла, а потом задумчиво проговорила:
– А у Мара вы спрашивали?
– У Мара? – изумленно переспросил Ферн. – С чего это?
– Он ведь интересуется механизмами, а уж где механизмы, там и инструменты.
– Мар интересуется механизмами? – с удивлением спросил Нейт. – Раньше он вообще ни к чему не проявлял интерес.
Кьяра пожала плечами.
– Он растет, самое время найти себе занятие.
Кинн слегка нахмурился:
– А как мы объясним, для чего ищем эту отвертку? Нельзя же взять и сказать, что у меня есть дар? После того, что произошло в сквере, меня и так подозревают…
– Нет, про дар говорить нельзя… – согласился Нейт. – Но Вира знает всё о камнях, хотя она и дремера. Скажем, что тебя тоже этому обучали.
Сложив на груди руки, Кьяра решительно сказала:
– Только ничего не говорите про письмо. Когда отправим, тогда и скажем.
– Почему? – спросил Нейт.
– Не хочется никому подавать ложных надежд.
Ферн что-то пробурчал, но под ее холодным взглядом тут же замолк.
Когда на следующий день мы пришли в Оранжерею, особняк показался мне еще более неприветливым и неуютным, чем прежде. Возможно, это ощущение усилилось из-за близости сквера, где был похоронен Сай.
Глерр, Тайли и Люцилла встретили нас в изумрудной гостиной.
Вспомнив наше знакомство, я поразилась, как сильно всё изменилось. Глерр по-прежнему был босиком и в своих излюбленных черных штанах и свободной рубашке, но в его приветствии не было ни холода, ни презрительной насмешки – наоборот, он как будто был рад нас видеть.
Люцилла уже не походила на бездушную куклу: в бледноголубом платье, которое никак не перекликалось с рубашкой Глерра, она смотрела на нас сосредоточенно и серьезно. Я отметила, что сидит она отдельно от юноши – видимо, до сих пор не простила ему того, что он обвинял ее в порче портретов. Честно говоря, такая Люцилла – повзрослевшая, живая – мне нравилась куда больше.
Тайли тоже стала другой. Бледная и слегка встревоженная, она больше не робела от каждого нашего взгляда, как вначале. Наверное, невозможно соприкоснуться со смертью и остаться прежним.
Глерр первым нарушил неловкое молчание:
– Я видел Риссу.
– Что? Когда? Где? – посыпались на него вопросы.
– Сегодня на рассвете. В одном из домов неподалеку от храма.
– Это точно была Рисса? – резко спросил Ферн.
Глерр поднял брови.
– Она скрывалась за шторой, но ее красный жакет трудно спутать с другим. Видимо, она меня тоже заметила и успела сбежать. Я обыскал все ближайшие дома, но ее там не было.
– Ну, по крайней мере, теперь мы знаем, что она жива. Надо будет еще раз обыскать это место, – проговорил Нейт, а затем рассказал о нашем плане с трессион-отверткой и об увлечении Мара механизмами. Тайли охнула:
– Это правда! Я видела, как он возится с какими-то шестеренками…
Мы переглянулись, и Нейт спросил:
– А где он сейчас?
Тайли неуверенно ответила:
– Наверно, в своей комнате или где-то с Донни.
Когда Нейт бросил на Глерра вопросительный взгляд, тот лишь пожал плечами.
– Я что, должен следить за каждым их шагом?
Кьяра недовольно процедила:
– А следовало бы… Тут творится не пойми что, а дети предоставлены сами себе…
Ферн с Глерром одновременно воскликнули:
– Они не дети!
Сестра только хмыкнула.
Мы решили сначала проверить спальню Мара, а потом спуститься на первый этаж, где он мог оборудовать себе мастерскую.
Когда мы покидали гостиную, меня неожиданно остановил Глерр.
– Можно тебя на два слова?
Удивленная, я задержалась у дверей. Дождавшись, пока все уйдут, он повернулся ко мне и с непривычно серьезным видом заговорил:
– Значит, тогда, на игре, я был прав: Сай не просто отдал тебе ленту – еще и укусил. Но когда мы его хоронили, ты… – он сбился, подыскивая слова. – Неужели ты его простила?
– А ты веришь словам Бэллы? Думаешь, я притворялась?
– Нет, – смутился Глерр. – Но он же…
– Это всё уже не важно, – вполголоса сказала я.
Несколько секунд он изучал меня, а потом с вызовом спросил:
– Что, и меня тоже простишь? За случай с платьем?
Я медленно кивнула, а на лице Глерра появилось недоверчивое выражение.
– Несмотря на то что я даже не извинился?
– Несмотря на это.
– Но разве прощение не надо заслужить? Вымолить? – с горячностью
