Губы у нее слегка дрогнули, чуть-чуть сдвинулись брови. Всякому, кто мог что-нибудь понимать, было ясно, что это был для нее предел душевной муки.
– Я нарушила клятву, данную перед Богом, защитить Филиппу. Так что я в любом случае проклята, если это тебе так приятно сознавать.
– Ты клялась перед Богом повиноваться мне.
Он ожидал возражений, но Элисон его удивила.
– Какое значение имеет еще одна попранная клятва?
– Ты находишь, что наши свадебные обеты недействительны?
– Я нахожу, что они ничего не значат.
Из солара вышла леди Эдлин с Хейзел на руках. Элисон потянулась к ней.
– Мы должны быть благодарны, что ты забыл о ребенке, а то Осберн мог бы замучить еще одно беззащитное создание.
– Нет! – Но никто не слышал, как он солгал ради спасения Хейзел, и кто бы из его обвинителей поверил ему теперь?
Элисон по-прежнему держала Хейзел, как какое-то чуждое ей существо, но Дэвиду казалось, что ребенок нужен ей сейчас больше, чем она ему.
– Я буду присылать тебе содержание каждый месяц, – отчеканила Элисон. – Джордж Кросс останется моей постоянной резиденцией, и когда я там обоснуюсь, ты можешь прислать ко мне Бертраду.
Взгляд его упал на дочь. Она сидела, втянув голову в плечи, держа на коленях котенка Элисон. Платье, которым она так гордилась, сбилось на сторону и смялось. За ней, прислонившись к стене, стоял Гай.
– Я предложила взять ее с собой сейчас, но она не хочет. Она все еще привязана к тебе.
– Очень великодушно с твоей стороны.
Элисон подошла к Берт. Опустившись на колени, она тихо говорила с ней, лаская котенка. Берт с улыбкой отвечала, но при взгляде на отца эта улыбка исчезла.
– Пришли ее, когда будет возможно, – распорядилась Элисон, вставая. – Она заслуживает достойного воспитания.
Он хотел возразить, что при ее неопытности ей не воспитать его ребенка, но слуги начали запирать сундуки и перетягивать их кожаными ремнями. Все шло слишком быстро.
– Ты не могла так скоро собраться.
– Тебе понадобится все, что я привезла сюда. Моих запасов в Джордж Кроссе мне хватит.
Айво и Ганнвейт взгромоздили сундуки на плечи и прошли мимо него, обращая на него внимания меньше, чем на какого-нибудь таракана.
Отчаянно пытаясь как-то задержать ее отъезд, Дэвид сказал:
– Тебе нужна охрана в дороге, а эти двое уже показали, чего они стоят.
– Их будет достаточно для защиты от воров и разбойников.
Элисон позволила леди Эдлин накинуть на себя плащ.
– Теперь мне никто не угрожает. Можно даже сказать, что ты исполнил то, для чего был нанят. Ты избавил меня от опасности.
Она прошла мимо него к двери, сопровождаемая слугами. У двери она обернулась.
– Прощайте, сэр Дэвид. Я желаю вам здоровья и счастья.
– Подожди! – Он поспешил за ней, но служанки загородили ему дорогу. – А как же наш ребенок?
– Я дам вам знать, когда он родится, и если вы захотите, можете приехать повидать его. Других прав у вас нет.
23
Мне было невыносимо оставаться, но что я мог поделать? Весь мир этой малышки рухнул, и она даже не понимала, почему. Не то чтобы Берт мне нравилась. Глупая девчонка, кожа да кости, ободранные колени и огромные глаза, но она понимала, что ее отец совершил нечто ужасное.
Когда после отъезда леди Элисон сэр Дэвид ввалился в холл, там оставалось только трое: Гай Арчер, Берт и я. Сэр Дэвид заговорил первым:
– Ну и чего вы от меня ожидали? Чтобы я позволил Осберну убить Берт и уничтожить всех нас?
– Я не сказал ни слова, – отвечал Гай, но ему и не было необходимости говорить. Он ясно показал, что думает, когда отстранился от протянутой сэром Дэвидом руки.
Сэр Дэвид опустил руку.
– У меня не было выбора.
– Прошу извинить меня, – холодно сказал Гай. – У меня дела в южной башне. Там под окнами сток нечистот, но все-таки зловония там меньше.
Он вышел, хлопнув дверью так, что камни задрожали.
– Да ну его к черту. – Сэр Дэвид опустился в кресло и оглянулся по сторонам.
– Берт! Хоть ты-то не захотела с ней уехать.
– Не захотела. – Голос Бертрады звучал неуверенно, и она нагнулась над котенком, которого держала на коленях.
Сэр Дэвид увидел, как она ласкала его.
– Она даже бросила котенка, которого я ей подарил.
– Я попросила его у нее. – Берт пощекотала ему шейку. – Он похож на мою новую маму, потому что царапается, если его обидишь, и мурлычет, когда его гладишь.
Дэвид смотрел на дочь. Вид у него был несчастный.
– Папа?
Берт говорила шепотом, но сэр Дэвид услышал.
– Что, милая?
– Ты обидел мою новую маму?
– Я только поступил благоразумно. Я думал, ей нравятся благоразумные люди, но, видимо, я ошибался.
Он сжимал и разжимал кулаки.
– Что она тебе говорила?
– Когда?
– Перед тем как уехать?
– Мы говорили о кличке для котенка. Она хотела назвать его как-нибудь, чтобы я могла рассказывать ей о нем в письмах. – Берт подняла котенка и потерлась о него щекой. Он замурлыкал так громко, что даже я услышал. – Ей понравилось прозвище, которое я придумала.
Сэр Дэвид был не в состоянии говорить, потому я спросил:
– А как ты его назвала?
– Он черный с белым, поэтому я назвала его Клевер, как одну из наших коров. – Берт улыбнулась. – А ты помнишь ее?
– Она дала кличку котенку! – Сэр Дэвид потер себе виски и поднялся с ревом. – Дайте мне пива! Где пиво?
Я побежал за пивом. Это была последняя членораздельная фраза, которую мы от него услышали за всю последующую неделю.
Я был рад, что остался ради Берт.
* * *
Сэр Дэвид Рэдклифф открыл глаза и уставился прямо перед собой. На этот раз он сознавал, где находится. Длинные, напоминающие деревья предметы превратились в тростник на полу холла. Поцелуями в ухо его одаривал любимый охотничий пес, а обдававшее жаром дыхание исходило от окружавшей его своры. Он уже столько раз просыпался под эти звуки и видел те же предметы, что он уже не находил в них ничего таинственного.
