class="p1">— Я тоже скучал, Катерина, — вздохнул отец. Руки его дрогнули. Он поставил меня на землю и улыбнулся. Вытер моё лицо. Пальцы у него были такими же жёсткими, как у Зига. — Ты совсем не изменилась, мой цветок.
Я схватила его за запястья. Кусала губы, чтобы прекратить глупо плакать. Зиг усмехался надо мной, качая головой, но не прерывал радостную встречу. Я была благодарна ему, что он позволил мне обнять отца. Двух давних врагов объединяло лишь одно — я.
— Так, ладно, — отец отпустил меня. Он обернулся к Зигу. — Проходите. В зале уже накрыли столы.
Мы пошли в дом. Я испытывала трепет, снова вдыхая запах родных стен. Увидела знакомые гобелены и подсвечники, ковры в коридорах. Рагард была просторнее, чем усадьба Зига в Бергсланде. Крепость отца стояла на равнине, окружённая рвами с водой. Вокруг ютился городишко, а после — поля и луга, лес, где охотились на туров отец и брат, когда был жив.
Зал натопили и заставили столами с яствами. Нас встретила молодая женщина с тёмными длинными волосами и тёмными глазами. Она была дорого одета и носила на голове ободок с лентами. Я удивлённо взглянула на отца.
— Это Аделина, — представил женщину отец. Он показался мне смущённым. Я удивилась ещё больше. Он положил руку на плечо женщины. — Моя жена, княгиня Сёдраланда.
Я вскинула брови, оторопевшая.
Жена⁈ — внутри меня вскипела неожиданная ревность. Было обидно, что отец вдруг женился, словно забыл о нашей маме. Да, прошло уже много лет с её смерти, страшно сосчитать, княжеству нужен наследник, но…
Разве можно заменить маму другой женщиной?
Наверное, отец хочет попытать удачу на старости лет. Жена его молода, крепка и красива. Наверное, дочь кого-то из ближайших воевод. Я справилась с ревностью, напомнив себе, что уже не ребёнок и не могу устраивать истерики, и поклонилась мачехе.
— Приятно познакомиться, — сказала Аделина и мило улыбнулась, пожимая мне руки. Она была старше меня на какой-то десяток лет.
— И мне, — выдавила я, и мы пошли за стол.
Слуги подали блюда с дичью, положили овощи и налили вино. Отец всё поглядывал на меня, сидя во главе прямоугольного длинного стола. По правую руку от него сидел Зиг, а по левую новая жена, сёдраландская княгиня Аделина. Я сидела справа от Зига и не хотела есть.
— Как прошла дорога? — вежливо спросил отец. Обстановка была натянутая. Конечно, за столом сидели два давних врага. Воины Зига и дружинники моего отца сидели друг напротив друга за одним столом с нами. Гудели их голоса.
— Боги мне благоволят, — спокойно отозвался Зиг. Он выпил вино, которым угощал нас отец, и вытер рыжие усы. — Вижу, ты уже собрал своих людей? Я не намерен долго гостить, восток заждался.
Отец скрипнул зубами. Я сжала кулачки на коленях.
— Ты уверен, что стоит начинать эту войну?
— Я готовился всю зиму. Со мной три сотни северян, а ещё кочевники ждут в степи. Не могу же я разбить их надежды ограбить зажравшийся восток?
— Ты безумец, зять. Нельзя доверять кочевникам.
Зиг ухмыльнулся, блестя глазом. Да, мой муж был безумцем, но ему было плевать, что про него говорят. Меня подкупала его верность целям. Я гордилась им, потому что вместо пьянства и игрищ его занимали более великие дела.
— Никому нельзя доверять, Бернар. Свиньи везде.
Обед прошёл в состоянии общего неудовольствия. Я едва смогла поесть. Устала жутко, поэтому обрадовалась, когда отец велел новой жене отвести меня в покои. Я, радостная, пошла за ней.
— Бернар много о тебе рассказывал, Катерина, — заговорила женщина, пока вела меня по коридору.
— Да? И что же он говорил?
— Что очень любит тебя и бесконечно жалеет, что отдал тебя Льву.
Что-то непохоже, — угрюмо подумала я. Аделина привела меня в комнату для гостей. Там она кликнула служанок в передниках и велела наполнить бадью. Я опустилась на кровать и сняла опостылевшие сапоги. Застонала, разминая ножки. Странно быть дома и не ночевать в своей комнате. Не уверена, правда, что Зигу бы понравились мои куклы или узкая постелька с балдахином, где раньше я спала. В гостевых покоях было два помещения. В одном стояла высокая кровать, непривычная после широкой, приземистой кровати в Бергсланде. Перед ней был столик, где покоилась глиняная ваза с цветами. Напротив стоял стол и пара кресел. В соседнем помещении была купальня с бадьёй и скамьями вдоль стен.
— Я тебе не нравлюсь, — заметила Аделина, стоя около меня. Она склонила голову. Ленты в её волосах качнулись. В глазах женщины была искренняя печаль.
— Почему же? — я пожала плечами. — Мне кажется, что ты хорошая и отец правда тебя любит.
— Любит, — Аделина горько усмехнулась и обняла плечи. Она отвела взгляд. — Он хочет, чтобы я родила ему сына. Любовью тут и не пахнет.
Знакомая песня. Мне стало жаль её. Наверное, как и многие женщины, она мечтала о любви и тёплом доме.
— А я всё никак. Что со мной не так?
— Может, боги не хотят, чтобы у Волка Юга родился волчонок?
Аделина уставилась на меня с изумлением. Я встала и положила руки ей на плечи. Зря я так жестока к ней, она не виновата, что моя мама умерла много лет назад. Отец заслужил быть счастливым.
— Всё будет, милая, — сгладила углы я и улыбнулась. — Просто не гноби себя и жди. Молись Старой Матери, уверена, она точно тебя услышит.
Аделина благодарно всхлипнула. Я обняла её, словно давнюю подругу, потом заметила, что в комнату вошёл отец. Аделина поклонилась ему и быстро ушла. Служанки тоже скрылись. Я осталась стоять. Не поклонилась, а надо бы. Но теперь я уже не его собственность. Я княгиня Бергсланда. Вспомнила, как Зиг учил никогда не склонять головы.
— Где Зиг? — спросила я, думая, что раз трапеза кончилась, то и муж должен скоро прийти ко мне. Но отец пришёл один. Он вздохнул.
— Пошёл проверить своих людей, проклятый урод.
— Не говори так про него, — вдруг строго одёрнула я. Отец удивился. Потом нахмурил серые брови.
— Ты чем там занималась, а? Где живот? Ты что, не забеременела? Зачем я посылал тебя туда?
Я оторопела от его слов. И давно я стала для него курицей, что нужна лишь для откладывания яиц? Я думала, он любит меня!
— Я… у нас… — не могу же я сказать, что возможно князь просто не может дать мне беременность? — Мы-ы…
— Ты понимаешь, что на тебе держится проклятый договор⁈
Я вздрогнула, когда отец закричал на меня. Вжала голову в плечи. Боги, конечно, я понимала. Но что я могла сделать? Я делаю, что могу! Отец
