— Почему ты считаешь, что она и сейчас врет? — спросила Джемма у Шеймаса.
— Она не верна Колину, — ответил Шеймас. — Никогда не была ему верной. — Голос его дрожал от гнева.
— Я знаю, — тихо произнес Колин. — Я узнал больше, чем хотел бы.
Повернувшись, Шеймас вопросительно посмотрел на Джемму, и она знала, о чем спрашивают его глаза. Она покачала головой. Нет, она не говорила Колину о ребенке и не хотела делать это сейчас.
— Так ты говоришь, Джин что-то тебе недоговаривает? — спросила она как ни в чем не бывало.
— Да, — сказал Колин. — Так же как и я тебе.
Шеймас негромко рассмеялся.
— Джемма догадливее тебя.
Колин усмехнулся:
— Еще бы. — За стенами бушевала гроза. — Мне искренне жаль портить этот праздник, но я думаю, нам всем пора сворачивать вечеринку и отправляться по домам — спать. А ты, братишка, сейчас позвонишь родителям и скажешь, что с тобой все в порядке.
Шеймас не шелохнулся.
— Из-за тебя Джемма плакала.
— Я знаю, — сказал Колин, — и сожалею об этом. Я думал, что всем будет лучше, если дядя Джин решит, что я порвал с Джеммой. Я боялся… Я все еще боюсь, что… — На мгновение он встретился с ней глазами. Все, что он чувствовал, и все, чего он боялся, отразилось в этом взгляде. — Я не буду больше так поступать, — сказал он, и в голосе его слышалось раскаяние.
Шеймас захлопнул альбом и слез с повозки.
Колин спрыгнул следом, и они оба протянули руки Джемме, чтобы помочь спуститься. Она повернулась к Шеймасу, и тот опустил ее рядом с собой, на безопасном расстоянии от Колина.
— Сколько времени пройдет, прежде чем ты меня простишь? — спросил Колин.
— Понятия не имею, — ответила Джемма. — Мы с Трисом поговорим на эту тему.
Когда Колин то ли застонал, то ли зарычал, Шеймас усмехнулся.
— Пусть всю жизнь держит тебя на крючке, — сказал он.
Колин вздохнул.
— Я приложу все силы к тому, чтобы она сняла меня с крючка как можно скорее. Братишка, я отвезу тебя домой, и после того, как ты при мне позвонишь родителям и попросишь у них прощения за то, что заставил их волноваться, я поеду к Джемме и начну вымаливать у нее прощение. Валяться в ногах. Делать все, чтобы она меня простила.
Шеймас кивнул:
— Советую тебе ее послушать. У нее есть что тебе сказать.
— Я буду ловить каждое ее слово, — сказал Колин.
Джемма смотрела на Колина и понимала, что легко ей с обидой не справиться. Те слова, что Колин произнес о ней и Трисе, все еще звучали у нее в голове. Чтобы она смогла его простить, он должен серьезно изменить свое к ней отношение.
Джемма готова была, в свою очередь, сделать шаг ему навстречу. Пересмотреть свое отношение к себе. Пойти на уступки. Согласиться на частичный отказ от независимости.
Шеймас и Колин смотрели на нее, ожидая ответа.
Она посмотрела Колину в глаза.
— Я думаю, нам надо серьезно поговорить.
— Я согласен, — сказал он, и они покинули склад.
Глава 27
Колин уже поджидал Джемму, когда она подъехала к гостевому дому. Он заговорил прямо с порога, не успели они войти.
— Я совершил ошибки. Мне надо было с самого начала объяснить все про нас с Джин. Следовало рассказать ей о тебе на следующий же день после того, как я тебя встретил. Мне не стоило ревновать тебя к Тристану. Я не должен был…
Он замолчал, потому что Джемма прикоснулась пальцами к его губам.
— Если нам предстоит быть вместе, я должна знать, что происходит. Сегодня ты со мной, и все кажется прекрасным и чудным, а завтра я узнаю, что ты снова с Джин, — с этим я не могу мириться. Я должна знать, кто я для тебя.
Колин погладил ее по щеке.
— Я люблю тебя, — тихо сказал он. — Я не сразу это осознал, но я люблю тебя.
Боль от его тогдашних слов была еще слишком свежа, чтобы Джемма могла ответить признанием на признание. Прежде она должна была услышать фактическое подтверждение его словам.
— Я хочу знать, чем ты занимался. Весь город в курсе, что ты встречался с Джин, и я устала ловить на себе жалостливые взгляды.
— Справедливое требование, — согласился он, и они вместе сели на диван. Колин начал долгий рассказ о том, что он узнал во время командировки в Вашингтон и что ему удалось вытащить из Джин по возвращении в Эдилин. — Но я все еще не знаю, за чем именно охотится ее дядя, и Джин говорит, что тоже не знает.
Солнце взошло, а они все продолжали говорить.
— Ты ведь меня больше не выставишь вон из своей жизни? — спросила Джемма.
— Никогда, — ответил Колин, целуя ее.
Они любили друг друга ласково и нежно, и Колин рассказал ей, как сама мысль о том, что он может ее потерять, едва не свела его с ума.
— Я никогда ничего подобного не чувствовал, — сказал он. — Все, о чем я мог думать, это о том, что мне надо с тобой поговорить, быть с тобой. Я всю свою жизнь прожил одиночкой. И в родительском доме, и в течение всех тех лет, что встречался с Джин, я все равно чувствовал, что я один. Но когда я с тобой…
— Я знаю, — прошептала она, положив голову на его обнаженную грудь. — Я тоже чувствую что-то похожее. Я люблю тебя, Колин. Люблю тебя с тех пор, как увидела впервые в дверном проеме. Я не знаю, что бы я делала, если бы твоя мать не приняла меня на работу.
— Я бы поехал за тобой.
Она подняла голову и посмотрела на него.
— И бросил бы свой любимый Эдилин? Ха!
Он погладил ее по голове и заглянул в глаза.
— Если ты не найдешь работу здесь и тебе не понравится жить в этом городе, я поеду за тобой в любую точку земного шара, лишь бы тебе было там хорошо.
Джемма, улыбаясь, опустила голову. Она услышала именно то, что хотела услышать. Джемма должна была убедиться, что он ее любит, прежде чем расскажет ему о том, что ждет от него ребенка. Ей не хотелось всю жизнь задаваться вопросом о том, женился ли он на ней по любви или по необходимости.
— Я должна тебе кое-что сказать, — сказала она, проведя рукой по его голой груди.
Он поцеловал ее пальцы.
— Говори что хочешь.
— Я… — Джемма замолчала, потому что зазвонил его мобильный, но Колин не стал его брать. — Ты не хочешь ответить на звонок? Он может быть важным.
— Я бы предпочел услышать то, что ты хочешь сказать.
— Это подождет, — заверила его Джемма, поскольку телефон продолжал звонить.
Колин перегнулся через край кровати и принялся рыться в карманах брюк в поисках мобильного.
