В любом случае нужно дать ей шанс выяснить это. Потому что иначе его жизнь потеряет всякий смысл.
Квентин просматривал бухгалтерские книги. Венеция была права. Дела в Брейдмуре шли из рук вон плохо. Похоже, Маккинли с каждым днем все глубже запускал руку в доходы поместья.
А Квентину было не до него. Он мог бы объяснить это плохим здоровьем или горькими воспоминаниями, но ведь прошло уже шестнадцать лет с тех пор, как Сюзанна предала его с его лучшим другом. Чертовски долгий срок, чтобы лелеять обиду.
Он все еще не был уверен, что поступил неправильно, отдав земли под овцеводство, что бы там ни говорила по этому поводу Венеция. Но он понял, что когда-то имел то же самое, что Росс имеет сейчас на своей земле: людей, которые заботились друг о друге, помогали друг другу. С уходом этих людей что-то безвозвратно исчезло.
Когда яркие лучи полуденного солнца осветили кабинет, граф откинулся на спинку кресла и огляделся. Его дочь, видно, задумала восстановить порядок в поместье. Она распорядилась снять во всем доме запылившиеся скатерти, накидки и покрывала, достать серебро из кладовки, застелить постели. Когда он спросил, зачем она все это делает, если они вскоре возвращаются в Лондон, Венеция грустно улыбнулась в ответ, и граф понял, что дочь все еще ждет Росса.
Как теперь ему быть с Россом? Этот человек похитил его дочь, да. Но он оказался вовсе не тем безответственным болваном, каким Квентин его считал. Граф разговаривал со многими людьми в Дингуолле – все его очень хвалили. И бог знает как, но Росс ухитрился сохранить свое поместье и сплотить клан – неумному и неумелому человеку сделать это вряд ли удалось бы.
Кроме того… Граф вздрогнул, услышав топот копыт на подъездной аллее. Это не леди Керр и ее полковник. Они уже уехали в Лондон, чтобы сообщить дочери Ситона о предстоящей свадьбе.
Несколько мгновений спустя в дверь его кабинета постучалась экономка.
– Сэр Лахлан Росс просит принять его, милорд.
Проклятие! События развиваются слишком быстро.
Но Венеция проест ему мозги, если он отправит парня восвояси.
– Пригласите его сюда.
Лахлан Росс вошел, держа шляпу в руке. Лицо его выражало смущение и тревогу.
– Добрый вечер, сэр. Я приехал за своей женой.
Квентин прищурился:
– Но ведь ты говорил, что у тебя нет жены.
– Я много чего наговорил. В какой-то момент мне показалось, что Венеция заслуживает лучшего мужа.
– Да, тут я с тобой согласен.
Лахлан нахмурился. Он чуть не задохнулся от уязвленной гордости, но надо отдать ему должное, не отступил.
– Дело в том, сэр… заслуживаю я ее или нет, но я люблю ее.
– В самом деле? – скептически спросил граф.
– Да, люблю. – Росс расправил плечи. – Может быть, вам трудно в это поверить, но это правда. Я знаю, что вы не хотите видеть меня своим зятем – Бог свидетель, я вас за это не виню, – но Венеция меня тоже любит, и клянусь вам, я сделаю все для того, чтобы она была счастлива.
Квентин тяжело вздохнул. Момент, которого он с ужасом ждал, наступил. Он должен принять решение. Самое обидное, что выбор казался очень легким, потому что они с лэрдом хотели одного и того же – сделать Венецию счастливой. А за последние два дня она ясно дала понять, что может быть счастлива только с Лахланом Россом.
Граф снова вздохнул:
– Так что же ты хочешь от меня?
– Вашего благословения. Оно очень много значит для Венеции.
– И полагаю, ее приданое тебе тоже нужно.
Лицо Лахлана вспыхнуло.
– Нет, милорд, я не возьму денег.
Квентин откинулся на спинку кресла.
– Тогда я не дам тебе своего благословения.
Лахлан пришел в замешательство:
– Это было бы неправильно…
– Я не могу допустить, чтобы моя единственная дочь еле сводила концы с концами, когда у нее солидное состояние. Ты берешь эти деньги, иначе я не дам благословения. Это мое последнее слово.
Лахлан выругался, раздраженно теребя пальцами поля шляпы. Наконец вздохнул…
– Хорошо, я приму приданое. Но деньги будут закреплены за ней и нашими детьми.
– Как скажешь. Хотя я полагаю, что она найдет, что сказать тебе по этому поводу. – Граф выставил на стол графин виски. – Садись, и давай выпьем, чтобы скрепить наш договор.
Коротко кивнув, Росс уселся и оглядел кабинет.
– Вы намереваетесь остаться в Брейдмуре? – спросил он, пока Квентин наполнял бокалы.
– Я подумываю об этом. Венеция заставила меня задуматься.
Лахлан улыбнулся:
– Она умеет заставить мужчину шевелить мозгами.
Квентин протянул бокал Лахлану.
– Венеция говорит, что пора мне самому заняться делами и обратить внимание на состояние нашей собственности. – Он поднял свой бокал с грустной улыбкой. – И она хочет, чтобы я был рядом и нянчил внуков.
Росс задумчиво уставился в свой бокал.
– Как отнесся Маккинли к тому, что вы остаетесь?
– Не знаю. Я уволил его сегодня.
Лахлан мгновенно поднял голову.
– Мне не понравилось, во что он превратил ваше поместье. – Взглянув на графа с уважением, он отхлебнул из бокала и удивленно заморгал. – Где вы это взяли?
– Купил в городе у отличных парней. Мне сказали, что это лучшее виски в округе, хотя и получено на подпольной винокурне. – Ошеломленное выражение лица Лахлана вызвало улыбку на губах Квентина. – Если ты увидишь того, кто это производит, можешь сообщить ему последние новости. Я слышал, герцог Гордон собирается представить на рассмотрение в парламент новый закон об акцизах, так что производство виски в Шотландии снова станет доступным. Виски такого превосходного качества заслуживает широкого рынка.
– Я ему передам.
Квентин выпил еще глоток, стараясь подготовиться к исполнению еще одной тяжкой задачи.
– Росс, я и представить себе не мог, что Сайкстон со своими людьми так жестоко изобьют тебя. Клянусь, я не приказывал им тебя убивать.
Испытывая неловкость, Лахлан покачал головой:
– Теперь все в прошлом. Не стоит об этом говорить.
– Но это был не первый раз, когда тебя били по моей вине, так что послушай, что я скажу. – Граф залпом допил виски. – Много лет назад, когда тебя обвинили в воровстве, я на самом деле поверил, что это ты подбил парней на кражу. Тогда я только узнал насчет… твоего отца и Сюзанны и готов был поверить в любую подлость со стороны вашей семьи. – Он повертел бокал в руке. – Я выместил свою злость на тебе, потому что не мог разобраться с ним. Я думал, что каждый удар по тебе будет ранить его в самое сердце.
