И все же… почему я до сих пор не увидела во сне Верса?
Я снова засыпаю. И оказываюсь во тьме. Это не пугает, потому что я не одна, а чужое присутствие — желанно. Я чувствую уверенность сжимающих меня рук. Горячие ладони движутся по моей коже, замирают, вызывая томное ожидание и срывающийся шепот: продолжай, пожалуйста!.. И чужие ладони движутся дальше, ласкают. Для них нет преград и приличий, нет запретов, я в полной их власти, подаюсь навстречу каждому движению. Нежность прикосновений почти невыносима. И я выдыхаю протест — прямо в губы, которые оказываются совсем рядом, словно только для того, чтобы поймать мое дыханье.
— Еще немного… — хрипло произносит тьма. — Не спеши, моя хорошая…
И — снова прикосновения, поцелуи, сначала осторожные, будто бы даже извиняющиеся, потом — властные, требовательные. И я уже не могу даже просить, а стоны срывают с моих губ, как цветы.
— Подумай, что ты хочешь у меня попросить, — продолжает тьма.
О чем я могу думать, когда ладонь скользит по моему животу вниз, вторгается между бедрами, гладит и ласкает.
— Чего ты больше всего хочешь? — вкрадчиво спрашивают меня.
— У меня все есть, — выдыхаю я, хватаясь за его плечи, как утопающий, обнаруживший путь к спасению.
И слышу смешок.
— Я — еще не все, — напоминает мне голос, от которого внутри все вспыхивает.
И я тут же получаю опровержение заявлению, потому что мир рождается и погибает здесь и сейчас, и нет ничего настоящего за пределами этого мира, в котором — лишь любовь. Где нет отдельного «я», есть лишь «мы». Где время замирает навечно — и тут же устремляется вперед, как в неистовом танце.
И когда я, обессилев, откидываюсь на подушки, тьмы, затаившись, ждет. Я чувствую голодный взгляд, который продолжает будоражить, хотя мне кажется, я не могу уже сделать ни единого движения. Я поворачиваюсь на бок — но все равно не вижу его… Лишь чувствую, как ладонь скользит по плечу, двигается вдоль моей руки и переходит на бедро, поглаживает, успокаивает.
— И все же представь, что я могу исполнить любое твое желание, — шепчет тот, кто рядом со мной. Я знаю его, но не могу увидеть.
Не могу…
— Мне и представлять не нужно, — возражаю я. — Для тебя нет ничего невозможного…
Он усмехается.
— Вот именно. И я готовлю тебе подарок.
Он целует меня в висок, и я в отчаянии понимаю, что сейчас все закончится. И я потеряю это тепло, восхищение, любовь — все, что мне понятно без слов, и даже видеть не нужно, достаточно одного прикосновения…
— Постой, — шепчу я.
Но тьма уже наполнена запахом цветущей вишни. Лепестки опускаются прямо на постель, в которой я одна.
Я проснулась рывком. Накидка на подушке была сырой от слез. Я никак не могла заставить себя остановиться. Такого чудовищного чувства потери я не испытывала прежде. Я металась по комнате, не в силах остановиться и подумать здраво.
Я не знала, что мне делать.
Я даже не понимала толком причины своего отчаяния. То есть, я понимала, но боялась признаться себе в том, что происходит.
Наконец, я села на подоконник и прислонилась щекой к стеклу. Было страшно закрыть глаза — и увидеть лишь темноту, в которой ничего нет. Ни голоса, ни даже дыхания.
Я поняла, почему Верса нет в моих снах. Там, где король Сельван планирует убить принца Альвета, а королева отчаянно пытается защитить сына. Мне достало и того, что я уже узнала.
Меня ведь не удивит, если я узнаю, что причастна к исчезновению короля Сельвана. Я уже допустила эту мысль и даже нашла возможные объяснения. Равно как не испугает меня и участие Верса в заговоре против Сельвана.
Но теперь…
Мне страшно узнать, кто так нежно обнимал меня во тьме.
Я уже подозревала, что это Верс. И его ярость обретала новый смысл. Равно как получали объяснение и его действия. Ведь я уже чувствовала его ревность.
Мне и сейчас страшно было об этом думать. Что там… тогда — тоже был Верс. И если это так, то, чтобы понять причину его ненависти ко мне, всего лишь нужно вспомнить, какую роль мы оба сыграли в предотвращении гибели Альвета и исчезновении короля Сельвана.
Только и всего.
Этого даже не случилось в настоящем!
Но одна мысль об этом заставляла сердце сжиматься, а из глаз начинали литься слезы.
* * *
Я не поехала сразу к Версу. Не представляю, как бы я задавала ему вопрос о возможных наших отношениях, заявившись на порог ни с того, ни с сего.
К Кайлену у меня, по крайней мере, было королевское поручение.
Земли графа были где-то за Митилью. Должно быть, распоряжался ими управляющий. Или может, были другие родственники. Но господин Белло подсказал, где располагается городской дом Бранов. Туда я и отправилась.
Мне пришлось долго стоять у закрытых ворот. Сигнальный артефакт работал, в этом я была уверена. Но встретить меня никто не спешил. Я настаивала, сама не знаю почему. Что-то такое было в воздухе. Даже холодок пробегал по коже.
Наконец, ко мне все же вышел кто-то из слуг.
— Господин никого не принимает, — сообщил он сухо.
Об этом я догадалась и так. Равно как начала подозревать, что Кайлена Брана вовсе может не оказаться в особняке.
Я достала из кошеля королевский перстень и показала слуге.
— У меня послание от короля для его светлости.
И меня не могли не впустить. Несмотря на то, что я пришла без сопровождения и не представилась. Королевским магам позволено нарушать правила — до определенных пределов. И если их кто-то осудит, то уж точно не вслух.
А сила королевского перстня оказалась достаточно велика и вовсе без всякой магии.
— Подождите здесь, — почтительно сказал слуга. — Я предупрежу господина.
Я ждала, но он не возвращался. Через некоторое время появилась девушка с подносом, на котором обнаружились чай и печенье. У девушки был взгляд человека, который знает что-то плохое и не может об этом рассказать.
Не могу представить, чтобы Кайлен Бран так пугал слуг своими редкими появлениями…
— Графу нездоровиться? — поинтересовалась я. Девушка вздрогнула.
— Переживает он… из-за господина Лаверна. Хороший был человек. Очень они друг за друга держались.
Ну вот, теперь в голосе — никакой фальши, никакой наигранности. Тогда откуда же это опасение во взгляде, брошенном исподтишка?
— Граф спускался к завтраку?
— Он и к ужину не выходил… — озабоченно пробормотала девушка и запоздало поняла, что выдала деликатные подробности.
Я поднялась из кресла, в которое меня заботливо усадили.
