Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Король Теодор, дед Брайна, допустил своих магов в сокровищницу. Те пытались, но их усилия не увенчались успехом. Правда, чтобы не смущать ученые умы, эти эксперименты были строго засекречены.
— Ах вот как! — выдохнула я.
Уффорд вновь покивал.
— Да, Агата, у них ничего не вышло. Сердце Пламени, несмотря на все попытки, так и осталось в нейтральном состоянии, и Грани до сих пор стоят. Зато Норману Дорсетту удалось это сделать и без артефакта. Он был первым магом в истории Арондела — со времен Святой Истонии, — кто распахнул Грань.
— Какую еще Грань? — нахмурилась я. — О чем вы говорите?
— О той самой Грани, которая проходит в полусотне километров от острова Хокк, — как ни в чем не бывало отозвался Уффорд.
— Нет же, — заявила ему. — Ничего подобного не было! Как раз наоборот, у папы ничего не вышло! Он много раз пытался — я сама об этом от него слышала, но отец никогда…
— Ваш отец открыл Грань, Агата! — перебил меня Уффорд. — Это произошло примерно за три месяца до его исчезновения.
Я снова нахмурилась. Какого еще исчезновения, о чем он вообще говорит?! Папа погиб — пусть Уффорд называет все своими именами!
Но магистр не собирался.
— Когда это свершилось — а это величайшее открытие в истории не только Арондела, но и всего мира! — ваш отец отправил письмо в Магическую Коллегию, дав краткое описание своего эксперимента. При этом он упомянул, что оставил детальные записи в своих тетрадях на Хокке. Через короткое время после этого ваш отец пропал без вести.
— Он погиб, — заявила я мрачно, совершенно не собираясь ему верить.
И эта глупая надежда, всколыхнувшаяся у меня в груди, — она совершенно мне ни к чему! Не стоит обольщаться раньше времени, потому что потом будет еще больнее разочаровываться.
— Да, папа часто уходил в море и брал с собой помощника, мистера Хачкинсона, — произнесла я. — Нанимал его на деньги, которые зарабатывал частным преподаванием и лечением, потому что у него не было своей практики. Ему отказали в лицензии после того самого суда в Стенстеде!
— Мне жаль, — отозвался Уффорд.
Я же, пожав плечами, продолжала.
— Да, неподалеку от Хокка проходит Грань, все об этом знают. Именно к ней папа частенько отправлялся и ставил там свои эксперименты. Уходил в море на несколько дней, а потом, когда возвращался, неделями безвылазно работал в своем кабинете. — Или же играл со мной в шахматы, потому что, по его словам, это помогало ему думать. — Но однажды он уплыл и уже не вернулся…
Их накрыл страшный шторм. Через несколько дней после исчезновения волны выкинули на берег остатки шлюпа, а на другой стороне острова нашли тело мистера Хачкинсона.
Но отца мы так и не обнаружили. Прождали три мучительных недели, все еще надеясь, что его подобрало одно из торговых судов. Но надежды не оправдались. Он так и не дал о себе знать, и Нормана Дорсетта официально признали мертвым.
Папу забрало у нас море.
Но виновным я считала не только его.
— Моего отца убила Грань, — сказала я магистру Уффорду, на что тот упрямо покачал головой.
— Я так не думаю, — заявил мне уверенным голосом. — Норман Дорсетт все еще жив.
Снял очки, попытался вытереть стекла о полу мешковатого камзола и чуть было не выпал из седла. Но все же удержался.
— С чего бы это? — отозвалась я.
Вот именно, с чего бы?!
— С того, что я получил его письмо, которое он отправил как раз перед своим исчезновением. К сожалению, в мои руки оно попало только через несколько месяцев, когда Нормана уже признали мертвым, а его жена умерла… Впрочем, у меня было оправдание. Я исследовал Изгульский Хребет, а потом детально изучал склоны горы Каравес на севере Устеда. Когда я вернулся в Стенстед, то обнаружил, что меня дожидается послание вашего отца.
— И что же он такого вам написал? — пожала я плечами. — Да и зачем папе было что-то вам писать? Не помню, что у него оставались друзья после того, как его осудили за отличные от принятых взглядов на Магию Граней!
Но магистра Уффорда оказалось ничем не смутить, даже подобным высказыванием.
— Мы с вашим отцом, Агата, были давними приятелями по Академии. Не сказать, что близкими друзьями, но, было дело, одно время мы занимались совместной научной работой. Потом наши пути разошлись. Я посвятил себя энтомологии, хотя всегда живо интересовался Магией Граней. Думаю, именно поэтому Норман мне и написал. Не слишком-то доверял Магической Коллегии, поэтому отправил копию своего письма еще и мне.
— Но зачем?! Что было в том письме?
— Ваш отец хотел, чтобы его заслуги наконец-таки признали. Собирался всем доказать, что они были не правы, когда осудили и лишили его ученых степеней, потому что он совершил настоящий прорыв в Магии Граней!
— Что-то я ничего не слышала о его прорыве, — пожала я плечами. — Допустим, папа его совершил, а потом известил об этом вас и Магическую Коллегию. Но его заслуги все еще не признали, хотя его открытие, по вашим словам, величайшее в истории Арондела.
— Вы правы, Агата! Делу так и не был дан ход, потому что в Коллегии о письме вашего отца никто и никогда не слышал.
— Но как же так? Выходит, его просто-напросто выкинули? — спросила я, подумав, что не удивлюсь, если его сожгли, даже не читая.
— Оно пропало, — возвестил Уффорд, — и я так и не смог его найти. В ту пору Магическую Коллегию курировал лорд Браммер…
На это я открыла рот. А затем закрыла.
— Ах вот как! — все же не удержалась от возгласа. — Значит, лорд Браммер?! — и мое сердце заколотилось быстрее, потому что…
Потому что это был еще один злейший дядин враг.
Маклаханы и Браммеры — эти семьи всегда держались вместе. Их взлеты и падения были связаны, но… Как это могло касаться моего отца?
Казалось бы, две совершенно разные истории — мой дядя, обвиненный в заговоре против Стенвеев, и папа, которого еще за несколько лет до этого за своенравие исключили из магического сообщества столицы.
Они были далеко друг от друга, как… Как солнце и луна.
Разве тут можно провести параллели?
— Когда я пришел к Браммеру, он сделал вид, что понятия не имеет, о каком письме идет речь, — продолжал Уффорд, — хотя у меня были доказательства, что послание ему все-таки доставили. Браммер знал, что Норману Дорсетту удалось открыть Грань неподалеку от острова Хокк, но он почему-то решил это утаить.
Я все еще не могла поверить в услышанное.
— Папа открыл Грань? — переспросила у магистра. — Вы в этом уверены?
— В своем письме Норман утверждал, что сделал это несколько раз. Кроме того, ему удалось не только распахнуть Грань, но и удерживать стабильный проход в течение нескольких часов. Агата, я знаю, что он собирался отправиться в другой мир, Норман написал мне об этом в своем письме! Но он все еще колебался, так как не знал, что его там ждет. В конце он все же оставил приписку, что собирается попробовать… И еще, что на всякий случай он оставляет записи с расчетами и полным описанием своего эксперимента в тетрадях.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
