Когда Воплощение Огня, бушующее по ту сторону Защитных Полей, растворилось в изнасилованной им ночи, вернув спокойную серость предрассветного мира, Уолт вскочил, Жестом убирая Темное Покрывало с упырей. Как на них подействует свет Феникса, он не знал и потому решил на всякий случай подстраховаться — окружил их сдерживающим световое излучение недолгим слоем Мрака. Феникса он создал, объединив Заклинания Свитков Пламенного Дождя, Покрова Феникса и Воздушных Капель, пожертвовав Четырем Началам — Свету, Тьме, Сумеркам и Тени — частицу жизненной энергии, что, конечно, не особенно хорошо, да еще при том, что бодр он только благодаря Руке Исцеления. Но делать было нечего. После неудачи в схватке с человеком Уолт не мог ударить в грязь лицом. Сейчас на кону стояла не только его честь, но и честь кафедры боевой магии, честь его наставников, честь Школы Магии вообще. Пускай большинство магов спившиеся или спивающиеся, продажные и развратные, тупицы, принятые на работу по кумовству или за взятку, — но есть там и хорошие смертные, и именно ради них Уолт больше не собирался проигрывать. Три Свитка и одолженная Началами Сила Единения в совокупности позволили призвать Воплощение Огня, попасть под удар которого не пожелали бы и Высшие Маги. Впрочем, Высшие Маги еще бы и заинтересовались, откуда аспиранту-второкурснику ведомо Заклинание из разряда Запрещенных. Хорошо, что Конклав не интересуется Границей. Засеки они его — и прощай карьера и свобода.
Разъяренный Феникс был самым могущественным Заклинанием, которое изучил Уолт. Именно им и стоило бить по тройке смертных, которых они поджидали в засаде.
Все, как и сказал Понтей. Они столкнулись почти нос к носу. Хорошо, что удалось объединить Силу Свитков Земного Разрыва и Земной Защиты, пускай и с убыванием Силы почти вполовину, и вызвать с ее помощью Земного Хозяина, который перенес их к нужной точке. Там они подготовились к ритуалу Обращения к Началам задолго до того, как появились враги. Варит у Сива голова! Да еще и талант к психомагии. Эх, все-таки жаль, что Живущих в Ночи нельзя принимать в Академию Магии.
— Они мертвы? — Пылающий азартом Фетис чуть ли не прыгал вокруг Магистра. После увиденного (а Феникса можно было даже увидеть сквозь Темные Сферы) он, казалось, проникся к Уолту еще большим уважением и симпатией, чем раньше. Неужто думает, что Ракура научит его этому Заклинанию?
— Не берусь утверждать. Нужно убедиться. — Уолт прищурился, вглядываясь в спаленную степь. — Приготовьте свои Клинки Ночи, и осторожно выдвигаемся.
Иукена молча (ну надо же!) достала из саадака лук, потом сняла три иглы с куртки и вложила их между пальцами правой руки. Понтей вытащил из сумки знакомый шарик, а Фетис ничего не достал. Нет у него, что ли, этого Клинка Ночи? Ну ладно… По крайней мере, не стоит, случись что, рассчитывать на его помощь.
Вытащив Убийцу Троллоков (вспомним молодость?), Уолт осторожно направился к выжженному куску степи и сплавившемуся холму, по которому пришелся основной удар Феникса. Упыри шли за ним. Им нужно было пройти метров пятьдесят и…
И, надеялся Уолт, забрать Ожерелье и разойтись.
Так, на холме никого, а вот у подножия холма лежало что-то бесформенное. Надо же, от стоявшего на холме что-то осталось…
— Проверьте, что там. — Маг кивнул на останки.
Понтей переглянулся с Фетисом и Татгем, и те отправились к холму. Магистр и Сива начали холм обходить, не выпуская Иукену и Вадлара из виду.
Так, вроде здесь, на втором холме, тоже никого и ничего, даже останков тех двоих. Осталось найти ящик с Ожерельем.
Так. Что-то не так.
Уолт остановился и еще раз внимательно осмотрелся. Иукена и Вадлар стояли возле останков. Фетис пинал их ногой, что-то говоря Татгем, а та с брезгливым выражением смотрела в сторону Ракуры. Что-то подсказывало Уолту, что брезгливость эта не к останкам относится…
Чувство ненормальности происходящего не исчезало. Кто-то выжил? Нет, вроде никого не чувствуется. И ящик, видимо, за вторым холмом, поэтому его пока не видно.
Уолт похолодел. Вот оно…
Какой, в Нижние Реальности, второй холм?!
Его не должно быть!
— Отойдем… — только и успел сказать он Понтею, как второй холм лопнул, извергнув из себя горячую землю и десятки готовых атаковать растений.
— Опаньки…
Иукена не успела заметить, что сделал Фетис, но сожженные лохмотья, прикрывавшие пахшее горелым мясом тело, свалились, открыв взору довольно нелицеприятную картину.
— Твою… — процедила упырица и сплюнула. Увиденное до боли напомнило прошлое, до сих пор навещавшее ее в кошмарах.
Прошлое, ради памяти о котором она живет. Прошлое, придавшее смысл ее жизни. Проклятое ею не раз и не два прошлое…
Левой половины тела у трупа не было. Совершенно. Словно по нему прошлась идеально наточенная гильотина.
— Неплохо, неплохо. Как называлось? Разъяренный Феникс? Мне бы такого Феникса, я бы с ним сходил к Рашатам. Посмотрели бы, как это круто — девятеро на одного.
— Он мертв?
— Мертвее, чем мы с тобой, Иукеночка. Ух ты!
— Что такое?
— Видишь татуировку на шее? Иукена пригляделась:
— А это разве не ожог?
— В определенном смысле ожог. Это, видишь ли, часть Знака Отреченного. Выжигается специальным составом огня, после которого шрам уходит под кожу и выглядит как татуировка.
— Откуда знаешь?
— Ну, после того как я понял, что тебе нравятся умные парни, а не нормальные, я взялся за ум. Шучу-шучу. Понтей как-то о гномах рассказывал.
— При чем здесь гномы?
— А при том.
Вадлар начал пинать останки коренастого тела и задел струпья. От рваной раны поднялось такое зловоние, что Иукена брезгливо отвернулась. Понтей и маг как раз обходили холм. Между прочим, Понтей мог и с ней пойти, оставил бы Вадлара с этим магом, они вон чуть ли не обнимаются, так нет же, поперся с колдуном, а ее с Фетисом отправил. Дурак.
— Знак Отречения наносят гному, которого с позором выгоняют из Гор. Он становится вне каст и вне закона, и ни один гном, встретивший его на поверхности, не должен помогать ему.
— Что такого мог натворить этот гном?
— Ну мало ли. Этого я не знаю, тут ты приперлась и куда-то забрала моего милого Понтеюшку. Тьфу… — Зловоние становилось невыносимым. — Слушай, давай пойдем, раз он дохлый…
Громкий звук — будто рядом взорвался огромный огненный шар. А потом серия приглушенных звуков — будто взорвались несколько мелких огнешаров.
Они, не сговариваясь, бросились бежать. Что-то произошло по другую сторону холма. Убогов маг и здесь себя не оправдал. Зачем он вообще нужен их команде? От магов только одни неприятности и беды. И зло…
Маг от души сыпанул по выпрыгнувшей из ненастоящего холма фигуре очередью небольших фаерболов. Понтей видел, что Магистр попал. Фигуру в прыжке отбросило назад, кажется, даже оторвало руку. Однако следом за фигурой из «холма» полезли десятки извивающихся лиан с шипами и цветами, на лепестках которых были самые настоящие клыки, угрожающе щелкающие на Понтея и Уолта; поползла трава, пульсирующая декариновыми жилами; вылетели похожие на перекати-поле комки, из которых торчало что-то вроде щупалец. Маг, кажется, опешил от такого обилия флоры, но не растерялся. Он сунул меч в ножны и выбросил перед собой руки, выкрикнув что-то такое шипящее и гортанное, что в горле Понтея, чей родной язык по шипению мог поспорить с нагами Махапопы, зачесалось. А из рук мага ударили струи огня, полностью смывшие первую линию атакующих растений.
