Его дело продолжат другие собаки-адвокаты, которые и дальше будут помогать на судебных процессах самым юным и уязвимым жертвам преступлений.
* * *
Использование терапевтических собак для помощи людям после травматических событий и кризисов до последнего времени не привлекало внимания ученых. Но сейчас ситуация меняется. В статье, опубликованной в журнале «Frontiers in Psychology» в 2018 году, упоминается одно из первых исследований, посвященных тому, как терапевтические собаки помогают человеку пережить психологическую травму.
Авторы использовали 11-минутную компиляцию самых тяжелых сцен из фильма «Необратимость», который критик Роджер Эберт назвал «полным такой жестокости и ужаса, что многие зрители просто не смогут его досмотреть до конца». Ученые писали, что показывали эту компиляцию в своей и других лабораториях, чтобы «намеренно вызывать психологическую и субъективную стрессовую реакцию, а также тяжелые воспоминания». Они обнаружили, что группа испытуемых, которая после просмотра ролика имела возможность провести 15 минут в обществе терапевтической собаки, показала меньшую тревожность и больший позитивный эффект (то есть меньше отрицательных эмоций и больше положительных) по сравнению с той, у которой такой возможности не было.
Результаты исследования могли показаться неожиданными. Но они не были таковыми для волонтеров, которые вместе со своими собаками участвуют в оказании помощи жертвам катастроф. С учетом того, что в последнее время катастроф в мире хватает, эти псы и их владельцы теперь получают гораздо больше внимания. Но собаке не обязательно быть дрессированной, чтобы оказывать помощь. Даже самые обычные домашние любимцы могут стать для кого-то веским поводом продолжать жить.
9 октября 2017 года лесной пожар «Таббс» в Северной Калифорнии лишил мою старую подругу практически всего, что было у нее в жизни. Спасаясь, она успела захватить с собой только собаку, сумочку и автомобиль. Все случилось за день до ее 84-го дня рождения, а также за день до того, как она должна была подписать документы о продаже своего дома в чудесном зеленом пригороде Санта-Розы.
Подгоняемый сильным ветром огонь приблизился к ее жилищу уже в первую ночь пожара, которому предстояло стать самым разрушительным в истории Калифорнии, по крайней мере до следующего года. Около двух часов ночи они с Тайгером, ее 15-летним псом, помесью пуделя с болонкой, проснулись от того, что соседи колотили в дверь: надо было срочно эвакуироваться. Пожар начался несколько часов назад в винодельческом поселке Калистога и теперь угрожал их городку. Он продвинулся вперед на 20 км меньше чем за 4 часа.
Она поспешила в гараж и последовала за соседями в своем открытом Chrysler Sebring 1998 года выпуска, который очень любила потому, что он был красивый и надежный. Тайгер ехал как обычно на заднем сиденье, застеленном клетчатым пледом. Она считала, что они вернутся домой через пару часов, но радовалась, что Тайгер, уже старый и не любивший ночные выезды, спокойно заснул.
Они остановились в доме у знакомых на вершине холма в паре километров от города и остаток ночи наблюдали за тем, как огонь змеится вперед сквозь темноту – оранжевый на черном, словно страшный призрак Хэллоуина. Своих домов они видеть не могли, но понимали, что стремительно распространяющееся всепожирающее пламя вряд ли их обойдет.
Джоан позвонила мне в 5 утра сообщить, что пожар подобрался слишком близко и им снова придется эвакуироваться. Они собирались ехать на север, в городок Виндзор, где жили родственники ее соседей. Мы решили встретиться с ней там, чтобы я могла увезти ее в Сан-Франциско.
Обычно путь до нее занимал у меня полтора часа. Но шоссе 101 на подъезде к Санта-Розе было перекрыто, поэтому мне пришлось свернуть на север и двинуться в объезд по проселкам. Местами дым был таким черным и густым, что становилось трудно дышать. Каждые несколько минут приходилось сворачивать опять, потому что пожар захватывал все новые территории. Гудели сирены, пожарные перекрывали дороги и перенаправляли транспортный поток.
Когда я наконец добралась, Джоан встретила меня, держа на руках Тайгера. Всю ночь она стоически держалась, но утром, увидев меня, разразилась слезами. Ее первыми словами было: «От тебя так хорошо пахнет! Каким-то шампунем».
* * *
Я очень боялась ехать назад по непредсказуемым и опасным дорогам, но на подъезде к Санта-Розе мы обнаружили, что шоссе 101 уже открыто и движение по нему разрешено.
Сначала это показалось нам хорошим знаком.
Но уже через пару минут я заметила нечто пугающее. Дорожные ограждения горели. Столбики у них были деревянные, и когда они загорались, стальные балки провисали, то ли от отсутствия опоры, то ли размягчившись от жара. Даже приближаться к ним было страшно.
Несколько миль шоссе показались нам сущим адом – мы словно ехали сквозь картину Брейгеля с изображением подземного мира. Постройки догорали или тлели, и столбы дыма разных оттенков поднимались в небо цвета черного пудинга.
Даже в Сан-Франциско, хотя мы находились в добрых 150 км от пожара и в двух кварталах от Тихого океана, от дыма было тяжело дышать, а машины несколько дней стояли, усыпанные пеплом.
Есть Джоан не хотела. Гас, весом раз в 10 больше Тайгера, таскал им обоим игрушки, как будто хотел немного развеселить. Но со своими габаритами и игривостью он не очень соответствовал состоянию Джоан, поэтому пришлось его утихомирить.
На следующий день, когда мы собирались ехать праздновать ее день рождения в «Original Joe’s», где она не была уже много лет, я получила сообщение в Facebook. Ее соседка написала мне, что дом Джоан полностью сгорел. Каким-то образом соседке удалось проникнуть в их район, и оказалось, что все жилье там сгорело и ничего не осталось.
Я решила не говорить об этом Джоан, пока у нас не будет фотографий. Зачем сообщать плохие новости в ее день рождения, когда настроение у нее стало чуть получше, если наверняка мы еще не знаем? Она с удовольствием поужинала и выпила бокал вина. Сказала, что не позволит какому-то пожару испортить ей праздник.
