Аделаида и Брайан уехали рано, и когда Грэм и Пенелопа, дождавшись окончания вечера, тоже отправились домой, то оказались в экипаже одни. Грэм, воспользовавшись этим, всю дорогу целовал и ласкал жену.
– Через несколько минут, дорогая, вы окажетесь целиком в моей власти, – сказал он, выходя из экипажа, когда тот остановился у крыльца. – Вы готовы?
– Боюсь, что нет, милорд. Вы не можете требовать, чтобы застенчивая Золушка за одну Ночь превратилась в уверенную в себе принцессу, – с замиранием сердца ответила Пенелопа, опираясь на руку мужа.
Грэм засмеялся и помог жене выйти из экипажа.
– Вы плохо знаете себя, моя Золушка. Сегодня ночью мы посмотрим, кто в кого превратится!
И они направились в дом, где слуги уже разожгли камины и приготовили горячую воду для своих хозяев. Пенелопе, которая никак не могла привыкнуть к такой благополучной жизни, казалось, что она видит чудесный сон.
Харли, державший в руках серебряный поднос, торопливо подошел к ним, и у Пенелопы от хорошего настроения не осталось и следа. В такой поздний час добрые вести не приходят.
Взяв записку и увидев, что она адресована леди Тревельян, Грэм, нахмурившись, передал ее жене. Пенелопа дрожащими руками развернула листок дешевой бумаги. Она не узнала почерк, но имя человека, подписавшего записку, было хорошо известно ей. Пробежав глазами неровные строчки, Пенелопа побледнела.
– Что там, дорогая? – с тревогой спросил Грэм, глядя на жену. Ему хотелось взять записку из ее рук и прочитать ее.
– Речь идет об Августе. Бетси пишет, что она заболела, и просит меня приехать.
До слез расстроенная, виконтесса передала листок мужу.
Грэм торопливо прочитал записку, и у него стало тяжело на душе.
– Вы, конечно, хотите немедленно отправиться в Гемпшир. Но может быть, все же дождетесь утра, чтобы немного отдохнуть?
Однако, заглянув ей в глаза, Грэм понял, что просит о невозможном.
– В таком случае я поеду с вами, – мягко сказал он. – Уложите вещи, а я пока распоряжусь, чтобы подали экипаж.
Пенелопа покачала головой. Она не могла допустить, чтобы лорд Грэм, бросив все дела и дочь, оказался в доме больной старухи, с которой едва был знаком. Нет, она должна была поехать одна в Гемпшир.
– Нет, Грэм, оставайтесь здесь. Я сообщу, если мне понадобится ваша помощь.
– Я не могу отпустить вас одну на ночь глядя, Пенелопа, – заявил Грэм.
В этот момент в вестибюль вышли Аделаида и Брайан.
– Что случилось? – обеспокоено спросила Аделаида.
Грэм молча протянул ей записку. Стенхопы быстро прочитали ее и переглянулись.
– Может быть, мы уедем домой раньше, чем намеревались, и сможем проводить виконтессу? – спросил Брайан жену. – Впрочем, я согласен с Греем. Лучше выехать завтра утром.
Аделаида посмотрела на Пенелопу, по щекам, которой текли слезы, и покачала головой.
– Нет, поедем не откладывая. Не стоит дожидаться, пока упакуют наши вещи – их пришлют позже. Давайте переоденемся и незамедлительно отправимся в путь.
Через час Стенхопы и Пенелопа уже сидели в экипаже, в который слуги положили одеяла и подушки, чтобы путники могли немного отдохнуть в дороге.
Грэм провожал их, стоя на крыльце. Сердце его сжималось от грусти. Помахав рукой вслед, он повернулся и направился в опустевший дом.
Глава 31
Тревельян держал перед глазами письмо Пенелопы, постоянно его перечитывал. Ему казалось, что он слышит голос жены и чувствует слабый запах ее духов. Ему очень хотелось быть рядом, помогать ей, утешать ее, но она не желала, чтобы он приезжал. Грей знал, что Пенелопа дни и ночи проводит у постели больной, но все равно всей душой стремился увидеть жену, дабы облегчить ее долю.
Он, пожалуй, не сумел бы усидеть на месте и помчался бы в Гемпшир, если бы не получил еще одно письмо, лежащее сейчас на столе. Взглянув на него, Грей поморщился. Это был скорее приказ, чем приглашение явиться во дворец. Виконт снова понадобился им, но в последнее время благодаря Пенелопе он сильно изменился. Грэм принял решение и не желал отступать.
Вздохнув, он свернул оба письма и положил их во внутренний карман сюртука. Так и быть, он еще раз сыграет роль шута, а потом положит этому конец.
Человек с лицом, похожим на лисью мордочку, прохаживался по комнате, пол которой был застелен роскошным ковром. Он не обращал внимания на висевшие на стенах оправленные в позолоченные рамы живописные полотна Тернера и Гейнсборо и изящные парные кресла. Обернувшись наконец к седовласому джентльмену, удобно расположившемуся в большом кресле рядом с камином, он нахмурился.
– Вы не понимаете всей серьезности ситуации, лорд Тревельян! Или один из моих людей оказался отпетым негодяем, или ваш кузен – предатель, подосланный проклятыми американцами! Черт подери, это настоящая война! А вы знаете, как поступают с предателями по законам военного времени?
– Понятия не имею, – промолвил Грэм и, откинувшись на спинку стула, зевнул, а потом продолжал: – Что касается моего кузена, то я могу поручиться за него. Все дело в вашем человеке, который и в самом деле отъявленный негодяй. Вздерните его на виселице, и вы увидите, что все недоразумения сразу же прекратятся.
Сановник вскипел от ярости, его лицо пошло багровыми пятнами.
– Да идите вы к черту! Не смейте давать мне наглых советов! Вы сами замешаны в грязных делишках, и все об этом знают. То, что Чедуэлл оказался на балу у регента, дело ваших рук. Я информирован не хуже вас, Тревельян, и не сижу сложа руки. Мы с вами охотимся за одним и тем же человеком. А теперь скажите, вы готовы сотрудничать со мной или я должен действовать на свой страх и риск?
– Жаль, сэр, что я не прислал сюда Клиффа, который мог бы, поговорив с вами, рассеять ваши сомнения. Мне очень хотелось бы, чтобы ограблениям и убийствам в Лондоне поскорее был положен конец. Улицы Ист-Энда сегодня небезопасны, по ним разгуливают злодеи. Хотите, я устрою вам встречу с Чедуэллом?
Сановник поморщился.
– г – Да, мне действительно необходимо увидеться с ним, – промолвил он. – Но хотелось бы поговорить с вами обоими. Вы не могли бы попросить его явиться прямо сейчас?
Грэм улыбнулся и, наклонившись вперед, оперся на трость:
– Не просите меня сделать невозможное, сэр. Я и мой кузен не можем показываться на людях вместе. Он придет к вам сегодня вечером.
Сановник пристально посмотрел на Тревельяна, но выражение лица виконта было, как всегда, непроницаемым. Сановник знал, что атлетически сложенный американец воплощал в жизнь те планы, которые финансировал искалеченный виконт, но ему предстояло узнать, кто стоит за этими планами, кто разрабатывает их.
Слегка поклонившись, он попрощался с Тревельяном и вышел из комнаты.
