Книга Лука, или Темное бессмертие - Франк Тилье

Шарко стоял в оперативном штабе в своем вечном темно-сером пиджаке, измятом на спине. Перед видеомагнитофоном справа от него расположились Паскаль и Люси, а слева Николя.

Одри подошла к Белланже, тот как ни в чем не бывало вежливо подставил щеку, а когда она спросила, как дела, только повел подбородком в сторону экранов, которые вернулись к своему изначальному предназначению: три из них были подключены к камерам, направленным на берега Сены.

Вода цвета старого песка была повсюду. Один экран показывал Зуава и разор на набережных. На экране внизу Одри увидела снятый с низкой точки порт Ван Гога. Камера наверняка была установлена на мосту Аньера. Баржи сцепились, как гигантские кусочки лего. Некоторые развернулись вокруг собственной оси, сдвинувшись в сторону соседей. На заднем плане она узнала судно Николя и его болтающиеся на волнах полуразваленные мостки. Она молча сглотнула, бросила на него быстрый взгляд, села и повернулась к Шарко. Он искоса ее оглядел и начал:

– Прежде всего два момента: первое, поиск в FNAEG [93]профиля ДНК, связанного с женским пальцем, ничего не дал. Так что палец остается анонимным. И второе: я получил сообщение из отдела информатики. Похоже, компьютеры Шевалье, найденные в подвале, где он держал жертв, защищены системами шифрования. Специалисты корпят над этим, но понадобятся дни, чтобы получить результат. Сегодня существуют такие сложные системы кодирования, что с ними ничего невозможно поделать. Так вот, если манифест находится в его компьютерах, то прочесть его пока не получится.

– Классная новость, – хмыкнул Николя.

Шарко попросил Люси и Одри рассказать про их визит в лабораторию научной полиции. Они сообщили о том, что узнали от биолога: технология CRISPR-Cas9, возможность манипулировать живой материей с минимумом средств, эксперименты Демоншо над собакой и над самим собой. И научный подход к мифу о Прометее.

Шарко застыл. Модифицировать живое… Он снова увидел, как на него бросается собака. Означает ли это, что кто-то может создавать подобных монстров у себя в гараже? Под впечатлением он сделал несколько пометок на доске. Потом спросил Паскаля, что дало посещение «IDF Med».

– Демоншо работал там уже шесть лет, – начал Робийяр. – Он управлял портфелями трех десятков клиентов – главным образом в области гинекологии – и из Парижа, и по всему Иль-де-Франс; он объезжал их, предлагая самое современное медицинское оборудование. Мне передали его резюме и немного рассказали о нем. – Он подтолкнул листки к коллегам. – Можете сами глянуть. До «IDF Med» он был медицинским представителем, тоже в сфере гинекологии, а еще до этого продавал инвалидные кресла. Он учился в Руане, на экономическом факультете. Короче, изначально ничего медицинского, но его всегда притягивала эта область. Он немного разбирался в предмете и мог поддержать разговор со специалистами. А еще он был постоянно в дороге, работал один, сам устанавливал себе расписание, а платили ему по факту. Очень профессиональный, четкий, одиночка, никаких промахов, и оборот делал. Два года назад он перешел на полставки, чтобы освободить время на свое увлечение кино. Хотел попробовать написать и снять подручными средствами несколько малобюджетных короткометражек… Конечно, работодатели представления не имели, о каких фильмах шла речь.

Шарко кивнул на обложку с масками:

– Что неудивительно. Прежде чем продолжим о фильмах, скажи, ты не показал им тетрадь? Хоровод зародышей, странные рисунки?

– Показал, но они об этом ничего не знают. Зародыши, гинекология, рождения, легко предположить, что это связано, но трудно понять, что Демоншо имел в виду. Во всяком случае, я не слезу с этих ребят из «IDF Med». Я попросил у них список персонала, а они вдобавок дадут мне список клиентов Демоншо. Те, кто присутствовал на краю ямы при смерти Шевалье, могут быть из круга его знакомых.

– Отлично.

Шарко взял в руки кассету:

– Теперь о фильмах. Это видео мы нашли у Демоншо в подборке крайне реалистичных короткометражек извращенного содержания. Николя в выходные отнес их коллеге-киноману, чтобы узнать его мнение. Сейчас, когда все собрались, предоставляю вам возможность ознакомиться с тем, что утром видел Николя… Что до меня, я недавно уже посмотрел. Похоже, здесь речь не только о художественном вымысле.

По мере показа Одри чувствовала, как тревога все сильнее сжимает ей горло. К концу она узнала Демоншо и увидела, как он приближается с ножом. Она сморщилась в момент срежиссированной смерти женщины, но заставила себя досмотреть до конца. Когда Шарко остановил кадр на лице жертвы, Люси замерла. Паскаль осел на стуле:

– Это что такое? Демоншо по-настоящему приканчивает кого-то?

– Кого-то – да, – заметил Франк.

Он кивнул Николя, и тот, произведя несколько манипуляций, вывел на соседний экран запись с флешки. Все увидели Бертрана Лесажа, потом женщину, сидящую на кровати в отеле. Белланже остановил картинку, когда лицо женщины в обрамлении длинных темных волос повернулось к камере, не видя ее.

– Это та же женщина! – вырвалось у Паскаля.

– Запись на флешке была сделана Бертраном Лесажем в номере отеля аэропорта Шарль-де-Голль в вечер оплодотворения, – пояснил Николя. – Да, женщина из отеля и есть та, которую убивают на кассете.

Он прочел изумление на лицах своих коллег:

– Ее зовут Эмилия Робен. Это ее Боэси и вся его команда ищут в рамках расследования по делу Лесажа. Она жила в Дижоне, коллеги нашли ее квартиру две недели назад, но так и не смогли ее допросить. И теперь мы знаем, по какой причине. Ее заснятая смерть произошла недавно. Максимум месяц назад, потому что последняя транзакция по ее банковскому счету была 6 октября.

Николя пустил дальше запись в номере отеля и снова поставил на паузу, когда левая рука Эмилии Робен оторвалась от кровати, чтобы надеть латексную перчатку.

– Мы с Люси не обратили внимания, когда в тот раз смотрели эти кадры у Элен Лесаж, потому что нужно действительно приглядеться к руке. И хотя все не очень отчетливо, можно заметить, что левый мизинец слишком короткий. Он был частично ампутирован.