Книга История сироты - Пэм Дженофф

Тео нигде нет.

Я лихорадочно ищу его в темноте. Но руки хватают пустоту, как в ту ночь, когда я пыталась достать его на крыше вокзала. Его нигде нет.

– Тео! – кричу я снова и снова. Нет ответа.

– Вот он.

Астрид. Ее голос звучит так далеко. Я пытаюсь открыть глаза, но осколки впиваются в мое лицо, мне с трудом удается хоть немного раскрыть веки. Однако этой маленькой щели достаточно, чтобы увидеть Тео, она положила его на меня. Он рядом, но я не чувствую его из-за обжигающей боли, она хуже, чем тысячи пчелиных укусов.

Я лежу на земле в пятнадцати метрах от шатра. Как я оказалась здесь? На некотором расстоянии от меня тлеет то, что осталось от шапито, став кучей обугленной ткани и сломанных опор. Уже поздно, но пожарные поливают обломки водой, чтобы не было искр и чтобы огонь не перекинулся на соседние леса.

Я тянусь к Тео, но Астрид мягко удерживает меня, чтобы я не поднималась.

– Нет, – удается произнести мне с хрипом. – Я должна. – Она пододвигает его выше, мне на грудь, продолжая придерживать его. – Он в порядке?

– В полном, – заверяет она. Я осматриваю ребенка, пытаясь понять, не повредил ли дым его крошечным легким. Он кашляет один раз, подтверждая мои опасения. Однако у него хороший цвет лица, глаза ясные.

Затем я ложусь обратно, не в силах больше держать голову приподнятой.

– Отдыхай, – говорит Астрид, забирая Тео обратно, и я вижу ожоги на ее руках.

– Что случилось? – спрашиваю я. Она замялась, не хочет рассказывать мне. – Я не ребенок, помнишь? Не скрывай от меня правду.

– Шатер упал прямо на тебя, – отвечает она тихо.

Я вспоминаю этот момент, как она вытаскивала меня из-под раскаленных обломков, которые упали на меня и пригвоздили к земле.

– Я не чувствую ног, – говорю я, хватая ртом воздух. Вдыхая, я чувствую острую боль, затем горло схватывает спазм, и все тело трясет от кашля.

Астрид вытирает мне рот рукавом, и когда она отводит руку, видно, что на нем красное пятно. У нее на лице паника, она отчаянно оглядывается вокруг.

– Позовите врача! – кричит она, и по ее охрипшему голосу я понимаю, что это не первый раз, когда она пытается звать на помощь.

Но никто не отвечает и не приходит, чтобы помочь. Есть только мы.

– Скоро тебе окажут помощь, – обещает Астрид.

Где-то вдалеке я слышу звук сирены. Скоро сюда прибудет полиция. Будут вопросы, расследование.

– Пропуск, – вспоминаю я. Астрид должна выходить прямо сейчас. – Завтра он уже будет бесполезен. Ты должна идти.

Она отмахивается от меня, как от мухи.

– Я не уйду от тебя.

Всего несколько минут назад она хотела, чтобы я ушла. Но она больше не сердится. Наконец-то она простила меня. Теперь она знает все мои секреты и не отвернулась от меня – это то, чего я хотела с самого начала. Облегчение помогает мне забыть боль.

– Ты должна идти. – Я поднимаю руку и касаюсь Тео. – Возьми его. – Мне больно говорить.

– Но… – начинает Астрид.

– Сейчас, – добавляю я. – Или будет слишком поздно. – Я лежу, у меня совсем не осталось сил.

– Ты все еще можешь пойти вместо меня, – настаивает она, не желая признать правду, которая у нее прямо перед глазами. – Я дам тебе пропуск, как и говорила раньше. Ты сможешь уйти с Тео, и вы будете вместе.

Ее голос звучит так серьезно, что в какую-то секунду мне даже удается поверить в это.

– Нет, – говорю я, когда осознание произошедшего снова обрушивается на меня. Моя мечта о том, чтобы сбежать на свободу с Тео, уничтожена. Я опять кашляю, с хрипом вдыхая воздух.

– Я пойду позову на помощь, – снова говорит Астрид, поднимаясь.

– Останься со мной. – Я использую последние силы, чтобы схватить ее за руку. – Я не протяну долго.

Она качает головой, но в то же время и не может отрицать очевидного.

– Я не могу бросить тебя, – говорит она, продолжая сопротивляться.

– Разве у нас есть выбор? – Цирка больше нет, огонь завершил то, что не смогла война. – Ты должна взять Тео. Ты – его единственная надежда.

Тео ворочается у меня на руках, как будто впервые узнав свое имя. Я провожу рукой по его мягким волосам, и в этот момент я вижу, каким мужчиной он вырастет. Он не будет знать меня. Слезы текут у меня из глаз, обжигая обнаженную плоть на щеках. Я исчезну из его памяти так же, как и его родители.

«Когда-нибудь тебе придется его отпустить».

Слова Астрид, произнесенные перед первым представлением, всплывают в моей голове так ясно, как если бы она произносила их прямо сейчас, хотя ее губы остаются неподвижными. Как будто одно из предсказаний Дрины сбылось.

– Ты сделала это, – говорит она сквозь слезы. – Ты стала воздушной гимнасткой. – В этот момент я понимаю, что у меня есть все, о чем я мечтала.

Почти все.

– Люк, – говорю я. Хотя он подвел меня, я не могу не думать о нем. Боль отзывается во мне, когда я думаю о его предательстве. – Ты была права насчет него. Я пыталась встретиться с ним, как мы планировали. Но он не пришел. Я не нужна ему.

– Нет, нет, этого не может быть, – возражает Астрид. – Он проделал такой долгий путь ради тебя. Это просто бессмысленно. Уверена, у него были свои причины. Если хочешь, я попробую найти Люка для тебя, – предлагает она. – Узнать, почему он не смог встретиться с тобой, и рассказать ему, что случилось. – Мы обе знаем, что это невозможно. Он исчез, и она никак не сможет найти его.

Но я благодарна, что она предложила.

– Хвалишь мое выступление, а теперь отзываешься хорошо о Люке, – хриплю я. – Похоже, я точно умираю. – Мы обе неубедительно смеемся, у меня голос скрипит, как запись на фонографе.

Астрид забирает у меня Тео, укачивая его на руках. Если бы только эти руки были моими. Она поднимает голову. В ней появляется какая-то осознанность, и в свете ее глаз я вижу многих ее родственников, членов большой цирковой семьи, которые были до нее. Пару часов назад я боялась, что она не справится сама. Как ей удастся сбежать, как она сможет позаботиться о Тео? Но, кажется, она стала сильнее с тех пор, как потеряла Петра. И с Тео она не будет одна. Он непонимающе смотрит на меня, пока она нежно покачивает его.

– Иди сейчас, пока не стало поздно, – с усилием говорю я, вкладывая в эти слова свои последние силы. Астрид не спорит, она целует меня в щеку и подносит Тео к моей щеке.