Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
– Я не верю, – отрезал поскучневший Крапу.
– Во что? – уточнил тогда еще петрианец. – В раскаяние или в достоверность исповеди, выдержки из которой привели вас ко мне?
– В раскаяние.
– Но в месть вы верите?
– Увы… Почему вы ждали девятнадцать лет?
– Потому что одной тайны брату Хуану было мало, а покойным Торрихосу и Пленилунье – много. К тому же девятнадцать лет назад Бутор мог меньше, чем сейчас. Мысль разом избавиться от опеки матери, Танти и братьев по вере была здравой. Вы ведь тогда не собирались воевать, вовсе нет. Ваш Луи покарал бы нарушивших мирный договор фанатиков и тех, кто за ними стоял, то есть тех, на кого показали бы вы, ведь брат Яго должен был замолчать навсегда. Вас бы приговорили к заточению и ссылке, а потом вернули ко двору, тем бы все и кончилось, но вы не взяли в расчет Хенилью. Командор начал войну, не спросясь у Доньидо, и Бутору пришлось спрятаться за спину Танти. Хотите вина?
Крапу согласился. И вот тогда-то Коломбо и взлетел… Почему он не дал графу выпить? Потому же, почему прикончил Камосу! Отвращение к союзникам порой сильней ненависти к врагам.
– Ты останешься, – отрезал Хайме, аккуратно собирая жетоны. Голубиных доносов он давно уже не боялся, просто хотелось избавиться от глупости и грязи. Хотя бы на один вечер.
– Я должен присутствовать! – забил крыльями голубь. – Я – символ ордена! Мое присутствие освятит…
– Символ, – подтвердил генерал упомянутого ордена, – но не единственный.
Если бы только он слышал Лихану, а не Коломбо, но коршуны Альконьи за ее пределами немы. Конечно, можно говорить через фидусьяра, но Хайме этого не любил, как и дон Луис. При необходимости они обсуждали дела, но сегодня просто хотелось вспомнить…
– Дон Хайме, – принарядившийся в вишневый бархат Алехо приоткрыл дверь, – мы вас ждем.
– Иду.
– Тут еще такое дело… Вас разыскивал один человек. Он хочет вступить в наше сообщество, но не испытывает склонности к… монашескому образу жизни. Я заверил его, что вы освободили братьев от покаяния, монастырских обычаев и длительных совместных молитв. Не считая сегодняшней.
– Ты уверен, что он нам нужен?
– Уверен, – объявил кто-то в дорожном плаще и шагнул за порог. – Не ждал? А я успел…
– Диего! – Хайме только и смог, что опуститься в кресло. – Ты?!
– Дьявольщина! Тебя это удивляет?
– В некотором роде. Как они тебя отпустили?
– Мария или Альконья?
– Обе.
– Фарабундо приглядывает за обеими, а я буду уходить и возвращаться. Я принадлежу им. И еще я принадлежу себе и Онсии. Как и ты. Скажи лучше, этот браво не врет? Ты не станешь заставлять меня распевать по ночам псалмы?
– Не бойся, – рассмеялся Хайме, чувствуя, как небо на плечах становится вдвое легче. – Хищные птицы, знаешь ли, не поют.
5
Альконья
Солнце билось о бронзу, о чем-то напоминая, и коршун с алыми отметинами на крыльях сузил круги. Он оказался не одинок – над берегом уже кружили собратья, а с земли доносилось пение и поднимался дым. Там были люди, много людей… Они шли с крестами, знаменами и цветами, а с высокой башни звонил колокол, только это был другой звон и другая башня. Легкая и стройная, а не мощная и приземистая. Коршун спустился пониже, вспоминая зубчатые стены и мерный шаг воинов в увенчанных гребнями шлемах. На нем тоже был такой шлем, а руки, тогда у него были руки, ощущали тяжесть копья…
Пение стало громче и торжественней, а дым, что ж, он всегда пахнет горечью и тревогой. Даже когда на алтаре жгут благовония. Чужие молитвы будоражили то, что уснуло, сгорело, кануло в небытие. Жаль, он не понимал, кому молятся те, кто внизу, и чего они просят. У теперешних людей другие боги, другой язык, другие одеяния – все другое, почему же он кружит над стерегущим чужой храм бронзовым воином? Почему сквозь солнечный день пробивается древняя ночь? Огни заполонивших долину имперских костров, скрежет точильных камней, ставшее темным знамя над головой…
Еще можно одуматься – великий Арпал ждет до полудня, он не хочет боя, он спешит. Осевшие в здешних горах чужаки вольны покинуть крепость, захватив с собой то, что им нужно. Более того, они могут перейти под руку величайшей из империй. Это не их война. Что с того, что какой-то царь разрешил беженцам селиться на окраине своих земель и десять лет не платить дани? Империя даст больше…
Люди внизу не знали, сколько и чьих армий прошло здешними тропами, кто с кем воевал, когда и за что. Они пришли к бронзовому воину, но он смотрел не на них, а в небо, словно кого-то ждал, и коршуну стало жаль, что не его. Если б он мог, он бы рассказал о том, как над серыми зубцами взвилось знамя с взлетающей птицей. И о том, как остающиеся смотрели в спину тем, кто уходит с детьми, повозками, козами, мешками… Одни выбрали жизнь, другие не смогли. Кто же мог предвидеть, как рассудят боги!
Пришедшие с востока орды не знали жалости к тем, кто не сразу упал на колени. Эти враги не походили на прежних, они могли обойти разбитую дружину, но оставшиеся без мужчин деревни сжигались дотла. Воины возвращались на пепелища. Некоторым везло – они находили в кучах растерзанных трупов родных, но таких было немного. Шакалы, воронье и жара делали свое дело.
Уцелевшим выпали разные судьбы. Кто-то сходил с ума, кто-то бросался по следу убийц, кто-то пытался их опередить у еще не разоренных долин. Сил остановить нашествие не было, оставалось выводить женщин и детей; выигрывая время, заваливая проходы, разрушая мосты. Они бежали, а за спиной горели дома и виноградники… Дорога в никуда оказалась долгой. Дети рождались и росли под скрип повозок, память о доме заносила пыль, но всему приходит конец. Изгнанники нашли другие горы…
Поющие женщины обогнули башню и спустились к спящей воде. Белые покрывала, черные венки, строгие напевы… Как не похожи эти моленья на прежние! Сколько лет прошло, горы и те стали ниже, а реки – спокойней… Куда делись армии Арпала, что сталось с империей? С ее врагами? Время и то, что называют смертью, стерло слишком многое, так отчего прошлое так внезапно ожило и рвется наружу, словно птенец? Неужели молитвы новым богам разбудили старых, или дело в людях? В тех, кто мог уйти и не ушел?
– Что вам надо? – спросил всадник с золотой птицей на изорванном плаще. – Вас не тронут! Они вам даже заплатят за мясо и вино. Арпал милостив к тем, кто не стоит на его пути.
– Мы стоим.
– Даже так? – Сквозь усталость и злость чистым родником пробилось удивление. И благодарность. – Одумайтесь! Мы всего лишь отдали вам горы, которые сами обходили стороной. Жизнь – несопоставимая плата за то, что не стоило ничего. Если не хотите кланяться Льву, уйдите в горы и переждите.
– Наши женщины ушли. Ушли и мужчины. Те, кто не считает себя должниками. Мы остаемся с вами. Мы можем сражаться здесь, но крепость защищать проще, чем просто тропу. Мы построили хорошую крепость выше, у трех родников. Она ваша!
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
