— Я была занята. Как раз собиралась проверить входящие.
— Как Пибоди? — Селина мертвой хваткой вцепилась в ее руку.
— Она держится. Мне действительно некогда, Селина. Могу уделить вам несколько минут в моем кабинете. Ты готов? — спросила Ева Рорка.
— Да, готов. Давай встретимся прямо здесь.
— Извините. — Селина провела обеими руками, как гребнем, по своим роскошным волосам. — Я так расстроена.
— Мы все расстроены, — сказал ей Рорк. — Это была долгая и тяжелая ночь.
— Знаю. Я видела.
— Давайте поговорим здесь. — Ева провела Селину в свой кабинет и закрыла дверь. — Присядьте. — Она знала, что кофе — не лучший вариант для нее в данный момент, но ей хотелось кофе, и она включила кофеварку. — Что вы видели?
— Нападение. Нападение на Пибоди. Я принимала ванну. Горячую ванну, чтобы расслабиться перед сном. Я видела, как она идет, видела тротуар, стены домов. Он… он просто прыгнул на нее. Все было так быстро, у меня все поплыло перед глазами. А потом я очнулась в ванне… чуть не утонула. Я пыталась с вами связаться.
— Меня к тому времени уже известили, я поехала прямо в больницу. Я не успела проверить автоответчик.
— Он сбил ее с ног. Он бил ее, она сопротивлялась. Он страшно ее избил. Это было просто ужасно! На минуту мне показалось, что она мертва, но…
— Она жива. Она держится.
Селина судорожно стиснула кружку обеими руками.
— Она совершенно не похожа на остальных. Я просто не понимаю…
— Я потом вам все объясню. А пока просто расскажите мне своими словами, что вы видели. Мне нужны детали.
— Они размыты. Это такая досада! — Селина со стуком поставила кружку. — Я говорила с доктором Мирой, но она настаивает на прежнем времени проведения сеанса. Я хотела провести его сейчас же, немедленно. Я знаю, точно знаю, что на этот раз мне удастся разглядеть больше, чем раньше! А пока могу вам сообщить очень немногое. Я слышала крики, визг, он швырнул Пибоди на землю и вскочил в фургон. Я твердо уверена, что это был фургон. Темный. Но, с другой стороны, все казалось темным… Да, и еще: он был ранен. Ему было очень больно.
— Пибоди сумела его подранить.
— Вот как? Что ж, это хорошо. Это очень хорошо. Он испугался. Я чувствую… Это трудно объяснить, но я это чувствую. Его страх. Он боится не только быть пойманным, он боится чего-то еще. Что ему не дадут закончить?.. Я хочу это узнать, хочу помочь! Может, вы убедите доктора Миру?
— Если она не уступила вам, не уступит и мне. — Усевшись за стол, Ева побарабанила пальцами по колену. — Если я достану личную вещь одной из предыдущих жертв, вы сможете что-то по ней узнать?
— Очень может быть. — Глаза Селины засветились возбуждением, она наклонилась вперед. — Это моя работа, моя специальность. Если я смогу подключиться, то наверняка что-нибудь увижу.
— Я над этим поработаю. Не знаю, успею ли я сегодня на ваш сеанс. У нас появилась наводка, и я должна ее проработать. Вчера вечером свидетели довольно неплохо его разглядели.
— Слава богу! Если вы сможете его опознать, все будет кончено. Слава богу!
— Я постараюсь достать вам что-нибудь как можно скорее.
— В любое время суток. Я серьезно. Я приду в любое время. Мне до смерти жаль Пибоди, Даллас. Клянусь вам, мне до смерти ее жаль!
Где-то посреди этой бесконечной ночи Макнаб не выдержал и задремал у постели Пибоди. Он опустил боковую сетку, чтобы легче было до нее дотянуться, а когда его сморил сон, положил голову на матрац рядом с ее грудью, а руку просунул под одеяло и сплел пальцы с ее пальцами.
Он не знал, что его разбудило: зуммеры мониторов, шарканье ног за дверями палаты или свет, проникавший через окно снаружи. Как бы то ни было, он поднял голову, поморщился от боли в затекшей шее и вгляделся в лицо Пибоди.
У врачей так руки и не дошли до обработки следов побоев, и ему больно было смотреть на ее изуродованное лицо. Ему больно было видеть ее такой неподвижной.
— Уже утро. — Он откашлялся, прогоняя остатки сна. — Утро, детка. Солнце взошло, но, похоже, будет дождик. Тут многие к тебе заглядывали, все интересуются, как у тебя дела. Если ты не проснешься, рискуешь пропустить краткий миг славы. Я хотел принести тебе цветов, но побоялся надолго оставить тебя одну. Вот проснешься, и я об этом позабочусь. Хочешь цветочков? Ну, давай, Пибоди, от сна восстань и воссияй!
Он вытянул ее руку из-под одеяла и прижал к щеке. На руке виднелись воспаленные царапины и ссадины: она проехалась по асфальту.
— Ну, давай, просыпайся! У нас куча дел. Мы переезжаем, ты не забыла?
Не выпуская руки Пибоди, Макнаб повернул голову и увидел входящую в дверь Мэвис. Не говоря ни слова, она подошла к нему и погладила по затылку.
— Как ты прорвалась через церберов?
— Сказала, что она моя сестра. Макнаб восхищенно покачал головой:
— Молодец. Впрочем, это почти правда. А она, видишь, все еще без сознания…
— Но она знает, что ты здесь. — Мэвис наклонилась и поцеловала его в щеку. — Леонардо покупает цветы. Она обрадуется цветам, когда проснется.
— Мы как раз об этом говорили. — Самообладание вдруг изменило ему. Он повернул голову и прижался лицом к животу Мэвис, стараясь овладеть собой. Он дрожал всем телом, а она тихонько поглаживала его по волосам, пока ему наконец не удалось перевести дух.
— Я посижу с ней, если хочешь пройтись, подышать воздухом.
— Я не могу уйти.
— Как хочешь.
Макнаб подвинулся, чтобы ей тоже было видно, как мерно поднимается и опускается грудь Пибоди.
— Луиза несколько раз к ней заглядывала. Они с Чарльзом провели здесь всю ночь.
— Я видела его в комнате ожидания. А где Даллас?
— Охотится за этим подонком. Охотится на зверя, который сотворил с ней все это.
— Ну, значит, она его найдет. — Мэвис похлопала его по плечу и потянулась за стулом для себя.
— Ой, извини… Давай я тебе помогу. Тебе же нельзя поднимать тяжести.
Складной стул вряд ли можно было назвать тяжестью, но Мэвис позволила Макнабу его расставить — ему надо было чем-то занять себя.
— Макнаб, мы с Леонардо мало чем можем помочь, но мы могли бы перевезти ваши вещи, помочь вам обустроиться на новом месте.
— Вещей много. Я не хочу…
— Пойми ты, нам тоже хочется хоть что-нибудь сделать! Тебе надо быть здесь, рядом с ней. А когда ей станет лучше, ты просто внесешь ее на руках в новую квартиру. Здорово, правда?
— Я… Да, это было бы здорово.
— Мы же теперь будем соседями.
— Только ты смотри, ничего тяжелого не поднимай. Тебе нельзя… с этой булочкой в печке.
