— Ты же хочешь ей помочь? Иначе, зачем поднял на уши всю Гильдию?
— Что ты сделал? — переспросила Кайлин, обращаясь к Гийону.
— Ничего особенного я не сделал, — ответил Гийон и присел на диван возле нее.
Нистен засмеялся и устроился в кресле напротив.
— Ты хочешь пройти через это одна или вместе с ним?
— Ты понял, да? — спросил Гийон, беря Кайлин за руку и пряча ее в своих ладонях.
— Конечно. Еще в больнице. Ну, это ваше личное дело. Так что, Кайлин, ты хочешь, чтобы Гийон остался или мы попросим его приготовить тебе что-нибудь на ужин?
Кайлин накрыла руки Гийона своей ладонью и повернулась к Нистену:
— Хочу, чтобы он был рядом.
— Ты не против, Гийон?
— Нет.
— Хорошо. Теперь разберемся с атрибутами. Гийон, я хочу, чтобы ты выключил свет и зажег несколько свечей. Да, и принеси Кайлин какой-нибудь плед, она ведь устала и собралась немного поспать, — улыбнулся Нистен.
— Я?
— Да, сегодня вечером ты будешь спать, Кайлин.
Гийон за несколько минут все организовал и, раскинувшись на диване, обнял Кайлин, лежащую под пледом у него на коленях.
— Тебе удобно? — спросил Нистен.
— Да, вполне, — ответила Кайлин, которую руки любимого мужчины согревали больше, нежели шерстяной плед.
— Закрой глаза, Кайлин, и представь себе место из своего прошлого, где ты бы хотела вот так же лежать на руках у Гийона и ни о чем не думать.
Кайлин представила, как они сидят на веранде их старого загородного дома. Ее мама обязательно бы принесла им по стакану холодного кваса вместе со своим фирменным шоколадным кексом, а брат пытался бы выпроводить мать поскорее с веранды, чтобы оставить их одних.
Кайлин улыбнулась своим мыслям и поудобнее устроилась в руках Гийона.
— Где ты сейчас? — спокойно спросил Нистен.
— Я? В загородном доме, где мы с семьей проводили несколько месяцев в году. Мы с Гийоном сидим на веранде на старом выцветшем диване с видом на огромное зеленое поле и дерево, одиноко стоящее там, вдалеке.
— Солнце клонится к закату? — тихо спросил ее Нистен, и Кайлин представила себе багровое небо, окрашенное лучами солнца, что только начало перекатываться за тоненькую линию горизонта вдалеке.
— В доме, кроме твоей матери, есть еще кто-нибудь?
— Да, мой брат. Он долго выпроваживал маму с веранды, подмигивая мне на прощание.
— А где твой отец?
— Его нет. Он умер, когда мне было три.
— Ты бы хотела узнать, каким он был?
— Наверное, но мама не любила о нем говорить.
— Понятно. Кайлин? — позвал Нистен, а теперь я попрошу тебя закрыть свои глаза на той веранде и попытаться уснуть. Тебе тепло, и под ухом ты слышишь, как размеренно бьется сердце Гийона, и заходящее солнце мягко освещает твое лицо, и тебе хорошо, тебе спокойно и так будет теперь всегда, всегда, Кайлин.
Гийон почувствовал, как она окончательно обмякла в его руках и, кажется, действительно уснула.
— Кайлин? — позвал ее Нистен, поднимаясь со своего места и присаживаясь на пол рядом с ними.
— Да, — сонным голосом ответила она.
— Ты помнишь день, когда впервые увидела чужую смерть?
— Да.
— Я хочу, чтобы ты отправилась туда. Расскажи мне, где ты сейчас?
— В маленькой комнате. Здесь слишком тесно и душно, и темно.
— Что ты там делаешь?
— Мы приехали на похороны брата моей матери, дяди Славы.
— Ты хорошо знала, своего дядю?
— Нет, он жил далеко и мы редко встречались.
— Сколько тебе лет?
— Двенадцать.
— Мама и брат тоже там?
— Да. Мы все сидим напротив гроба, и Саша держит меня за руку.
— Тебе страшно?
— Да.
— Чего ты боишься?
— Его.
— Дядю?
— Да.
— Почему ты его боишься?
— Он не такой, каким был. Другой.
— Ты считаешь, что твоего дяди на самом деле там нет?
— Его больше нет.
— И ты не хочешь прикасаться к его телу, потому что это — уже не он?
— Да.
— Но кто-то заставляет тебя?
— Я должна попрощаться с ним, это — традиция.
— Но тебе страшно к нему прикасаться?
— Да.
— Чего ты боишься, Кайлин, прикоснуться к телу или стать такой же, как и твой дядя?
— Я боюсь смерти. Она повсюду здесь. Она висит надо мной и стоит где-то рядом.
— И ты думаешь, что умрешь, если прикоснешься к нему?
— Я умру! — пропищала Кайлин.
— Но ты все равно прикасаешься?
— Да.
— Почему. Ведь, можно убежать оттуда?
— Я не хочу бояться смерти. Не хочу бояться.
— И ты думаешь, если прикоснешься, то перестанешь ее бояться?
— Да, я посмотрю ей в глаза и не буду больше бояться.
— Прикоснись к телу, Кайлин.
Нийтен поднял свою руку и положил ее ей на лоб.
— Где ты сейчас?
— Это офис. Я пью свой кофе.
Нистен другой рукой схватился за грудь, почувствовав жгучую боль за грудиной. Кайлин тоже содрогнулась и вцепилась руками в Гийона.
— Кайлин, разве это ты пьешь кофе?
— Я!
— А кто тогда стоит у гроба дяди?
— Какого гроба?
— Тебе двенадцать и ты стоишь у гроба своего дяди. Разве ты можешь в это время быть в другом месте?
— Нет, но этот кофе…
— Кто его пьет, Кайлин? Ты или дядя? — повысил тон Нистен, сжимая руку на груди в кулак.
— Я!
— Ты или дядя? Ведь ты стоишь у гроба!
— Дядя, он пьет кофе!
— А где стоишь ты?
— Рядом с ним.
— В офисе?
— Да. Я прикасаюсь к его руке, но она холодная.
— Ты хочешь выпить этот кофе вместо него?
— Да.
— Почему, Кайлин?
— Я не хочу бояться смерти!
— И ты хочешь выпить этот кофе, чтобы узнать, что это такое — умереть?
— Да.
— И больше не бояться этого?
