Красной Армии. Это потом их начали активно использовать в карательных акциях и в охранах концлагерей, где они показали невиданное рвение, энтузиазм и даже, если можно так сказать, талант в уничтожении себе подобных.
Как глава военной разведки Канарис к этому контингенту относился вполне нейтрально, специфика службы изначально предполагала работу со сякого рода отбросами и отребъем, а вот Гейдрих их просто презирал, что сейчас он как раз с трудом и скрывал.
Стоя чуть в сторонке от напыщенных и показательно одухотворенных лидеров западно-украинских националистов, которых практически всех знал в лицо: Стецько, Бандера, Шухевич, Ярый, Лебедь, Канарис как-то отрешенно вспоминал аналитические материалы, которые читал давным-давно, еще в прошлом году, когда прорабатывались планы разведывательно-диверсионной деятельности перед началом крупномасштабного вторжения в Советский Союз. Он слишком много про них всех знал, да и пришельцы из будущего как-то пару раз неосторожно, или может быть специально, с ними никогда ничего не понятно, открыли кусочек будущего и то, что в нем творили эти самые гуцульские «герои».
Так получилось, что ОУН попала в поле зрения Абвера практически сразу после основания и почти сразу сначала подпитываться как определенный механизм дестабилизации в Польше, которая как всегда не в меру бряцала шашкой, и посматривала по сторонам, назначая объект для грабежа. Паны были как всегда в своем репертуаре и не знали меры…
Канарис глубоко вздохнул. С одной стороны, кажется, что вроде недавно, а такое ощущение, что как будто в прошлой жизни, когда еще не было этих проклятых пришельцев, огромных просторов России, в буквальном смысле слова заваленных сгоревшей немецкой и русской техникой. Еще не было неисчислимых могил, непрерывных некрологов в германских газетах, и что самое страшное, еще никто не мог даже представить, что в этих нескончаемых просторах будет похоронена последняя возможность возрождения Рейха.
Адмирал поежился на холодном ветру, но в теплом пальто это скорее было нервное…
Он обвел взглядом толпу и попытался больше укутаться в пальто, но это мало помогало, и уже порядком замерзнув, он начал с нетерпением ждать, когда все это представление подойдет к концу.
Разнесенные по улицам мощные динамики разносили даже в удаленные закаулки исторического центра Лемберга, торжественно даже с некоторым надрывом, читаемый текст:
— … Украинская Национальная Революционная Армия, которая создаётся на украинской земле, будет бороться дальше с СОЮЗНОЙ НЕМЕЦКОЙ АРМИЕЙ против московской оккупации за Суверенное Соборное Государство и новый порядок во всём мире.
Да здравствует Суверенное Соборное Украинское Государство! Да здравствует Организация Украинских Националистов! Да здравствует руководитель Организации Украинских националистов и Украинского Народа СТЕПАН БАНДЕРА! Да здравствует Великая Германия! Да здравствует фюрер Генрих Гиммлер!
Последние слова потонули в многоголосом вое толпы, которая радостно приветствовала вроде как свершившееся событие. Многочисленные транспаранты, портреты «вождей», какие-то религиозные символы — все задрожало в яром экстазе толпы.
Канарис криво усмехнулся: бывшие необразованные селяне, которых польские паны даже не пускали в центры городов, ущемляли в правах, унижали, решили, что могут творить историю. Даже русские, когда заняли эти места в 39-м и стали их брать в Красную Армию, просто ужаснулись от качества призывного состава…
Адмирал бросил взгляд на Гейдриха, который стоял рядом и не смог удержать довольной ухмылки: на лице рейхсфюрера СС было написано почти то же самое, что чувствовал и глава Абвера.
Прошло несколько минут, радости и чествования. И тут через оцепление быстро прошел один из людей Гейдриха, минуя его охрану, приблизился к рейхсфюреру и что-то взволнованно зашептал на ухо пару раз, на эмоциях, махнув рукой докладывая начальству что-то сверхважное. Это конечно не укрылось от остальных почетных гостей на трибуне, и они уже взволнованно стали посматривать на главу СС. Даже католический священник, затесавшийся в эти ряды, ну куда ж без них, приблизился и стал внимательно слушать короткий монолог Гейдриха.
Канарис стоящий чуть в стороне услышал несколько ключевых слов: «русские… прорыв… срочное сообщение…», после чего Гейдрих, кивнув главе Абвера, с взволнованным лицом, энергично в сопровождении охранников и чуть приотставшего адъютанта, двинулся в сторону от ратуши, где в перекрытом переулкебыла развернула мощная передвижная радиостанция. Там же стояли грузовики с бойцами охраны из отдельного полка СС и еще два бронетранспортера как средства усиления.
Еще раз приветственно помахав собравшемуся народу, и что-то крикнув в микрофон, руководство ОУН как-то уж очень нервно двинулось вслед за Гейдрихом, оставив на трибуне священника и нескольких гостей, прихватив за собой только четырех разрешенных охранников, скорее больше для статуса, а не для безопасности, и прошли за оцепление из солдат СС к кунгу с радиостанцией, где Гейдрих уже общался с офицером-связистом прямо на улице.
Когда они приблизились, рейхсфюрер уже внимательно читал бумагу с вроде как расшифрованным сообщением, и глубокомысленно что-то спрашивал у своего заместителя. Стоящий в стороне адмирал Канарис с трудом сдерживал улыбку: Гейдрих молодец, все делает как надо, но чуть-чуть переигрывает.
А дальше, рейхсфюрер повернулся к стоящим руководителям ОУН, и его вытянутое холеное лицо изменилось, и улыбка превратилась в оскал:
— Извините, господа, все меняется.
И повернув голову к начальнику охраны, коротко бросил:
— Курт, действуйте.
Тот кивнул головой, бросил несколько команд, и тут же почти статичная картина заснеженного переулка со стоящими машинами и замершими людьми резко поменялась.
В воздух взлетели две ракеты и сзади раздались тихие хлопки. «Гости» рейхсфюрера резко ошарашено обернулись и в ужасе замерли — четыре охранника лежали тут же в снегу, и над ними стояли два бойца из охраны Гейдриха держащие в руках пистолеты с накрученными длинными глушителями. Еще несколько тихих хлопков, новые отверстия в головах охранников и свежий утренний снежок окрасился красным цветом.
Из грузовиков посыпались солдаты СС, но не в парадной, как тут все были одеты, а в полевой форме, в касках с винтовками и автоматами, и быстро, деловито похватали «гостей», пинками и ударами прикладов поставили их лицом к стене, заставив держать руки на затылках. Профессиональный обыск и все под стволами винтовок «гости» так остались стоять в ожидании команды на любые действия.
Но на улице и площади это уже никого не интересовало. Как только в небо взвились ракеты, и по радио был передан кодовый сигнал, из окон вроде как опечатанных домов, с крыш, из подворотен по волнующейся толпе ударили пулеметы.
Судя по грохоту и плотности огня, ловушка, была подготовлена весьма тщательно и то, что происходило с лидерами ОУН в этом проулке, уже никого не интересовало. Крики, стоны, вопли, перекрываемые длинными, на прогар стволов, очередями пулеметов, все это слилось в один шумовой фон.
Солдаты охраны СС
