Введение в специальную теорию относительности
В книге Russell Stannard «The Time and Space of Uncle Albert»[213] (London: Faber and Faber, 1989) описывается череда насмешливых разговоров, которые добрый дядюшка Альберт ведет со своей сверхсовременной племянницей Геданкен. Она рекламируется как предназначенная для подростков и даже младших школьников, однако в качестве начального чтения прекрасно подходит и для взрослых. Выходившая во множестве изданий книга Джорджа Гамова (George Gamow) «Mr. Tompkins in Wonderland»[214] отличается подходом не менее приятным. Вместо того, чтобы анализировать связанные с уравнением Эйнштейна «как» и «почему», Гамов, во всяком случае поначалу, просто помещает воображаемого и напрочь сбитого с толку банковского клерка в обстановку, которую описывают теория относительности и иные физические теории. (Книга Гамова была переработана — см. Russell Stannard «The New World of Mr. Tompkins»[215] [New York: Cambridge University, 1999]). Julian Schwinger в его «Einstein’s Legacy: The Unity of Space and Time»[216] (Basingstoke, England: Freeman, 1986) поднимается на одну ступень выше, давая ясное и красноречивое описание теории относительности и уравнения Эйнштейна; очень хороши также работы Wald и Geroch, упоминаемые на с.190.
Ньютон
Из множества биографий Ньютона я начал бы с A. Rupert Hall «Isaac Newton: Adventurer in Thought»[217] (New York: Cambridge University Press, 1992). Составленная Нортоном критическая антология «Newton: Texts, Backgrounds, Commentaries»[218] ред. I. Bernard Cohen и Richard S. Westfall (New York: Norrton, 1995), содержит многочисленные выдержки из написанного Ньютоном, а также из посвященной ему литературы двадцатого века — от Кейнса и Койре до Вестфалла и Шаффера. Это самое лучшее руководство для тех, кто хочет пойти дальше.
Внутри атома (главы 8 и 9)
Читая посвященное Резерфорду четырнадцатистраничное эссе Ч. П. Сноу из его книги C. P. Snow «Variety of Men»[219] (London: Macmillan, 1968), вы словно слышите сообщаемый вам на ухо рассказ о том, что в действительности происходило в те славные дни в лаборатории Кавендиша. Слышите, как Резерфорд, когда кто-то говорит ему, что он неизменно находится на гребне волны, не без рисовки заявляет: «Ну, в конце концов, я же эту волну и поднял, не так ли?». Но слышите и голос его потаенной неуверенности в себе, когда он, говоря о необходимости финансовой поддержки определенных заокеанских фондов, вдруг выпаливает: «Если бы не они, не было бы и меня».
Прочитав Сноу, попробуйте перейти к книге A. S. Eve «Rutherford» (London: Macmillan, 1939), — из нее вы узнаете о тех ранних днях много нового. Несмотря на лишенное особой изобретательности название, книга Mark Oliphant «Rutherford» (New York: Elsevier, 1972) это оригинальная и сильная вещь — вы узнаете из нее о гневе, а затем и смущенных полуизвинениях Резерфорда, понявшего вдруг, что созданная им лучшая исследовательская лаборатория мира начинает медленно разваливаться — и не в малой мере по причине изъянов собственной его натуры. Олифант был одним из последних многообещающих учеников Резерфорда, человеком, который все-таки заставил Бриггса начать осуществление проекта по созданию в США атомной бомбы и умер незадолго до своего девяностолетия, — за несколько недель до того, как эта книга была отправлена в типографию, — успев совершить славную послевоенную карьеру, включавшую и десятилетия борьбы с разработкой и распространением ядерного оружия.
Книга Andrew Brown «The Neutron and the Bomb: A Biography of Sir James Chadwick»[220] (New York: Oxford University Press, 1997) уместно нейтральна — ведь речь в ней идет о человеке, открывшем нейтрон. Молодость Чедвика рассматривается в этой книге достаточно подробно для того, чтобы мы могли понять, как этот спокойный человек оказался, в итоге, единственным, кто способен был противостоять и Оппенгеймеру, и Гроувзу, что и закрепило за ним ключевую роль в успехе «Манхэттенского проекта». Однако наибольшей удачей Олифанта является рассказ о том, как возникшее, в конце концов, ярое соперничество Чедвика и Резерфорда проявляло себя через посредство немилосердной, натянутой холодности, отличавшей отношения их жен.
Книга Лауры Ферми «Atoms in the Family»[221] (Chicago: University of Chicago Press, 1954) это рассказ жены Ферми о муже, иногда прибегавшем к ласково поддразниваему тону сестры Эйнштейна. Более подробно о научной истории и личности этого тихого и целеустремленного человека рассказывается в книге Emilio Segre «Enrico Fermi, Physicist»[222] (Chicago: University of Chicago Press, 1970). Прекрасное эссе Gerald Holton «Fermi's group and the recapture of Italy's place in physics»[223], опубликованное в сборнике «The Scientific Imagination»[224] (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1998), подробно рассказывает о работе римской исследовательской группы — и, в частности, о том, как Ферми нашел для себя всесильного чиновного покровителя, сыгравшего в этой работе немаловажную роль.
Как удалось Резерфорду и Ферми создать и поддерживать столь могучие исследовательские центры? Книга Edward Shils «Center and Periphery: Essays in Macrosociology»[225] (Chicago: University of Chicago Press, 1975) хорошо освещает стандартные социологические основания соответствующих процессов, между тем как статья J. H. Brown «Spatial variation in abundance»[226], Ecology, 76 (1995), pp. 2028-43 содержит интересную демонстрацию того, каким образом не очень сильный нажим со стороны конкурентов дает превосходные результаты в том, что касается возникновения новых видов деятельности. В книге Terence Kealey «The Economic Laws of Scientific Research»[227] (New York: St. Martin's Press, 1996) используется подход до странного занятный, в ней показывается, к примеру, каким образом фармацевтические компании и другие научно-исследовательские группы постоянно выигрывают, нанимая перворазрядных ученых, полагающих, что им предстоит выполнять оригинальную работу, между тем, как используют их просто для толкового отсеивания зерен от плевел в существующей научной литературе.
