Я поняла, что главное в доме не обстановка, а любовь.
Бывало, я сидела в своем маленьком уютном доме и мечтала о большой гостиной, плиточном полу на кухне, современной индукционной плите, новом диване, кресле и оттоманке. Но когда у меня появился ребенок и мы стали устраивать дома веселые посиделки с друзьями и близкими, я поняла, что главное в доме не обстановка, а любовь.
За годы на диване в мое отсутствие не раз успела поспать наша лохматая собака, наш последний котенок ободрал все уголки любимого кресла, а с ковров, полов и пуховых одеял неоднократно приходилось убирать кошачьи лужи и оттирать пятна. После того как мы вырастили нашу дочь Аспен и некоторое время содержали домашний детский сад, мой дом приобрел весьма обжитый вид. Признаю, какое-то время я протестовала, в очередной раз сталкиваясь с беспорядком, и спрашивала вселенную, почему у меня не получается жить в чистом доме. Мне хотелось простоты и элегантности! Тогда я еще не знала, что мне нужно выучить урок, ждущий меня за поворотом.
Когда наступил экономический кризис, мы обрадовались, что наш маленький дом давно выкуплен. Мы радовались, что у нас есть работа и мы можем откладывать деньги на обучение Аспен, хотя цены кусались. Затем Аспен решила вернуться в Орегон и жить со своей девушкой, которая училась в Портленде. Неожиданно наши сбережения показались нам настоящим богатством.
Меня обременяли мои желания и нужды.
Накупив себе одежды и обуви, я начала читать, медитировать, гулять и писать. Дочь больше с нами не жила, и наш дом вдруг стал огромным. Меня окружали материнские воспоминания. Мне нужно было заново себя открыть. Меня обременяли мои желания и нужды. Да, давай наймем парня, чтобы выложил нам плиткой пол на кухне. Давай отремонтируем ванную. Давай разобьем небольшой палисад и освежим лужайку. Мне приходили все новые и новые идеи, но удовлетворения они не приносили.
Мы съездили в Портленд посмотреть, где живет Аспен. Припарковавшись напротив пятиэтажного здания из красного кирпича, мы подошли к старомодному домофону, но он оказался сломан, поэтому мы достали телефон, чтобы сообщить дочери о своем прибытии. Она спустилась и провела нас в свою студию на втором этаже.
Мы вошли в гостиную/спальню, где стояла кровать, тумба с неработающим телевизором и скромной коллекцией DVD-дисков.
– Может, привезти те огромные подушки, что бабушка сшила для твоей комнаты? Положишь на пол перед телевизором.
– Точно! – просияла Аспен.
В левой части студии находилась кухонька, где вдвоем было не развернуться. Рядом стоял небольшой квадратный стол, но стульев не было. Справа расположился неестественно огромный (в сравнении с размерами студии) гардероб с двумя рядами ящиков и длинной деревянной перекладиной, чтобы вешать одежду. Чтобы попасть в ванную, нужно было пройти сквозь этот гардероб. В ванной не было ничего особенного – раковина, унитаз и ванна на ножках, – но Аспен ее особенно хвалила. До этого она жила в университетском общежитии, где ванная была одна на весь этаж, и казалось, что до нее несколько миль.
Дженни приготовила нам простенький обед: сыр, крекеры и свежие фрукты да минералка в стаканах. Мы собирались отвести их в кафе, но такая предусмотрительность нас тронула.
– У нас нет стульев, – рассмеялись они, когда мы сели на кровать и на пол, чтобы спокойно поесть.
На стенах висели их рисунки. Я узнала батик Аспен, который теперь был наброшен поверх жалюзи. Подаренная мной ваза с цветами добавляла цвета на полке у плиты.
Помню, мы с мужем тоже начинали с маленькой студии – она была даже меньше этой. Сказав тост, мы чокнулись стаканами с водой. Я глотала их любящие взгляды. Я питалась их любовью, их благодарностью за наш визит.
Квартира находилась в приятном районе, поэтому мы решили прогуляться. Когда мы вышли на улицу, справа от нас оказался оживленный бульвар Хоторн. Мы пошли в противоположном направлении мимо викторианских домов к небольшому розовому саду. Меня поразила зелень этого сада, одного из четырех, расположенных на углу пересекающихся улиц. Вокруг стояли старые двухэтажные особняки и более скромные одноэтажные постройки.
