– Мар-р-роженое… на звуке «р», облизываясь, громко и восторженно рычал за столом Егорка. Генка с Никитой аппетитно доедали свои биг-маки, время о времени потягивая напиток через трубочку. Кобзев давно справился с Егоркиной огромной булочкой с мясной вставкой и зелёными листьями, тоже громко швыркал напитком, наслаждались мороженым и остальные. Чепиков не устоял, тоже слизывал с ложечки шоколадную смесь. Правда теперь уже взрослые время от времени поглядывали на двери… Почти двенадцать! Время! Должна бы уже и… а… Ан, нету!
Вдруг, неожиданно для них, сосед, который почему-то просто так за столом сидел, безо всего, с грохотом вскочил, словно его кто ужалил, подхватил сумку – бабушкину! – держа её на отлёте, с закаменевшим лицом, грубо расталкивая всех, рванул с ней к двери. О!.. Едоки за столом застыли с открытыми ртами… Первым среагировал Генка, спохватился.
– Вор! Дядь Ген, это вор! Вор, я говорю! Он бабушкину сумку украл. Вор!
– Вор-р! – наслаждаясь звуком «р», в том же тоне громко повторил и маленький Егорка.
– Как? – Мальцев поперхнулся, оглядываясь, вот, чёрт, неужели… действительно, где она, эта раззява бабушка?
Кобзев тоже по своему среагировал, тоже с грохотом подскочил, и словно барьерист, ловко перескакивая через препятствия, тоже расталкивая, бросился вдогонку… И Фокин поднялся, встревоженный, красивый, в парадной военной форме… Весь зал на мгновение притих, провожая глазами одного за другим бегущих взрослых людей… Что-то случилось? Какая-то разборка? Интересно!! И охранник тоже удивился, даже посторонился, чтобы второму удобнее было первого догонять… Ну, дела… Все повернулись к огромному аквариумному окну….
Алексей Леонидович на ходульных ногах, с прямой спиной, словно парализованный, выбежал с сумкой за двери… Теперь что? Что?! Куда?! Растерянно оглянулся по сторонам… Ни одного «закрытого» пространство… Люди! Везде люди, люди… Киоски, киоски, лотки, люди, машины… Площадь – в центре – вся занята машинами в несколько рядов… Зачем, зачем они здесь… Прохожие шарахались от одного вида выбежавшего с ошалелыми глазами молодого человека. Он и производил сейчас впечатление сильно подвыпившего: то в одну сторону бросится, то в другую… А теперь – смотрите! – побежал на площадь… Чего это с ним? Больной? Пьяный? О, а вот ещё один бежит… Такой же, наверное… За ним бежит… Убегает или гонится?
– Ложи-ись! Все ложи-ись! – срывающимся голосом, на всю площадь кричал бегущий с сумкой человек… Прохожие, часть из них, с интересом останавливались, другие только замедлили шаг, вытягивали шеи, пытаясь уяснить причину представления, третьи с любопытством выглядывали из окон проезжающих мимо машин. – Бомба! Бом…ба! – нервно оглядываясь по сторонам, предупреждая всех, истерично орал беглец.
Прохожие не верили, – кто с полуулыбкой, кто спокойно, кто с недоумением… смотрели. Откуда бомба, где? Пьяный он, да? Алкоголик? «Пьяный» между тем размахнулся, и пригнувшись, бросил сумку через ряд стоящих перед ним легковых автомобилей, под дремавший в следующем ряду небольшой – боком стоящий, грузовичок. Догонявший – молодой мужчина, – в прыжке, падая, не успел перехватить сумку – его, наверное была – зато ловко свалил первого, перевернул, навалился сверху, и… Всё… Ф-фу, ерунда. Какое это событие?!
«Ничего особенного», «так себе», мелькнула тень разочарования на лицах прохожих.
В тот же момент раздался сильный взрыв…
* * *
Не просто взрыв, а очень сильный раздался взрыв, оглушительный. Яркий, мгновенный, ослепляющий… С неимоверным грохотом, вышибающим слух… С ударом плотного, как доской по лицу с размаху, удушающего, сметающего всё на своём пути пыльного горячего воздуха, выбивающего дыхание… Смертоносными осколками, летящими от центра взрыва – безжалостно рвущими на своём пути человеческую плоть, бетон, железо. И град разбитых оконных стёкол на прохожих с верхних этажей на тротуар, вместе с падающими цветочными горшками…
Огромное окно в кафе на мгновенье прогнулось вовнутрь, как парус, под налетевшим ветром, не выдержало, мелкими кусочками рассыпалось, смертоносным жалящим водопадом вливаясь в помещение, словно гигантская плотная, хрустально-мутная волна в лопнувшем многотонном аквариуме… Только вместо разных рыбок и водорослей хлынула горячая пыльная волна, и шрапнель тяжёлых, ранящих осколков.
Сам грузовик, огромным огненным шаром неуклюже подпрыгнул вверх, разбрасывая во все стороны вырванные взрывом разной величины детали, нехотя перевернулся через кабину, тяжело грохнулся на несколько других, рядом оказавшихся легковых автомашин, горел ярким костром. Ни короткого стона, резко сминаемого металла под ним в общем грохоте слышно не было, ни воя сигнализаций, присоединившихся было к многотональному ору множества других потревоженных автомобильных сигналов, ни криков и стонов человеческих голосов… К тому же, последовавший второй взрыв, видимо топливного бака грузовика, а через довольно короткое время ещё три следующих взрыва под ним, весьма повиду эффектных, прибавили и огня и разрушений, паники и суматохи…
Люди, машины и сама площадь корчились от боли, любопытства, ужаса и страха, и бушующего пламени огня.
Толпа людей в начале рассеялась, где разметённая жаркой волной, осыпанная ранящим градом осколков, где людям как-то удалось спастись, где и нет… Теперь, кто это мог, оглушённые, практически глухие, многие в шоке, в крови, осторожно выглядывали из-за укрытий… Отряхиваясь и оглядываясь, на застывшие в разных позах окровавленные тут и там тела, где ещё живые, безуспешно скребущие руками, ногами, не веря сознанию и глазам… Это не сон, не кино, нет!
Почти в центре площади горел огромный костёр, страшный и неприступный.
Из несколько минут назад цветной и празднично раскрашенной, площадь превратилась в серую, страшную человеческой болью, посечённую осколками и задымлённую… Тут и там валялись перевёрнутые легковые автомашины, торговые киоски, с неба медленно опускалась копоть, градом ещё сыпались взметённые жаркой волной журналы, порхали опускаясь газеты, чьи-то головные уборы, ещё что-то мелкое… Дорога, как и тротуар, сплошь засыпаны были мусором и битым стеклом.
К площади со всех сторон бежали встревоженные люди, подбегали, в растерянности останавливались.
«Ужас!» «Что же это делается?!» «Кошмар!!»
На шоссе мгновенно застопорилось движение. Из автомобилей выскакивали любопытные пассажиры и водители, с тревогой вытягивали шеи, старались разглядеть. Из ближних рядов хорошо просматривался огненный костёр метров двадцать, двадцать пять высотой… Там же, в эпицентре площади, перевёрнутые взрывной волной несколько легковых автомашин… Суетились люди, пытающиеся откатить не задетые ещё огнём машины. Как ветер над площадью, пронеслось тревожное определение: «террористы». И ответное: «Ну, сволочи, и тут, гадство, достали», «Мочить их, чёрных, в сортире, мочить», «Люди!..», «Смотрите, там дети, дети!!», «Кошмар, что делается!»…
Где-то неподалёку, безуспешно и беспрерывно крякали сигналы и сирены машин милиции, пожарных и скорой помощи…
Первыми на месте взрыва – как из-под земли! – появились телевизионщики со своими глазастыми телекамерами на плечах, и чуткими микрофонами в руках ведущих. Группками, суматошно перебегая с места на место, тычась объективами туда, сюда, на несколько секунд они замирали, потом бежали к следующему объекту – то на площади, то в кафе, – готовили срочные сюжеты для программ «новостей». Вторыми на площадь, длинной, нескончаемой, казалось, серой вереницей по одному, тяжело переваливаясь, вбежало милицейское подразделение в полном боевом. Немедленно и не церемонясь, принялось очищать площадь от посторонних лиц, в первую очередь от телевизионщиков и подобных им репортёров. Создав собою плотное оцепление, сдерживало любопытных. Людей в спецформе на площади вдруг стало неожиданно много, что казалось, из них одних только теперь и состоит: и «ДПС», и «ФСБ», и «МВД», и «МЧС России», и «Скорая помощь», не считая пожарных, и каких-то других. Они, рассыпавшись, суетились тут и там, все в однотипной сине-серой, где с жёлто-оранжевыми отличительными вставками, специальной форме… Одни из них деловито разматывали пожарные шланги, другие – с носилками – врачи, – уже суетились возле неподвижно лежащих тел… Таких тел было много… Среди них и те двое, один который первым бежал – «пьяный», с ним и второй… Были и другие, случайно подвернувшиеся.
