– Да, – ответил Энгус, кивнув. – Три месяца как. Сын брата предыдущего лэрда. Ближайший из живых родственников мужского пола.
Я никак не могла понять. Повернулась к Энгусу.
– Но в тот вечер, когда приходил Бобби Боб… он же вынес тебе предупреждение за браконьерство, – выпалила я.
– Не за браконьерство, – отозвался Энгус. – За то, что бросил начальника береговой охраны в реку.
Я посмотрела ему в глаза и поняла, что все это значит. Потом вскочила на ноги.
– Ах, он ублюдок! Крыса неблагодарная! Ну, я ему сейчас покажу!
– Мэдди? – позвал Энгус. – Что происходит?
– Это Эллис! Это Эллис заявил! Он грозился, что упечет тебя в тюрьму, если я снова не стану его идеальной светской женой.
Я внезапно остановилась.
– И он довел дело до конца. Господи, за мной, наверное, прямо сейчас едут из больницы.
– Из больницы? Из какой больницы? – спросил Энгус.
– Мэг тебе расскажет. Мне нужно бежать, – ответила я, бросаясь мимо полицейских взять пальто.
– Мэдди, стой! – крикнул Энгус. – Никуда не уходи, я с тобой.
– Извините, что вмешиваюсь, – подал голос инспектор Чизхолм, – но можем мы побеспокоить вас просьбой представить доказательства вашего заявления, прежде чем вы отправитесь по своим делам?
– Это может подождать, – ответил Энгус, направляясь к двери. – Коналл, trobhad! Crios ort![24]
Пес поднялся и поспешил рысцой, догоняя хозяина.
– Боюсь, не может, – сказал инспектор Чизхолм, протягивая руку и удерживая Энгус за плечо.
Через мгновение Энгус, развернувшись, держал инспектора за запястья, подняв его руки к ушам. Их лица были в нескольких дюймах друг от друга.
Сержант Макдугалл шагнул вперед, положив руку на дубинку.
Пара секунд, и Энгус отпустил инспектора Чизхолма, который одернул рукава и воинственно уставился на Энгуса.
– Я вам представлю доказательство, и вы уйдете, – сказал Энгус. – Мэг, достань железный ящик. Я принесу ключ. Мэдди, а ты никуда не уходи.
Когда он отвернулся, я воспользовалась моментом и выбежала под дождь.
Я хотела многое сказать Эллису – и Хэнку, – пока до них никто не добрался.
Я бежала, пока была в силах, потом потрусила, а когда показался долгожданный Аркет, перешла на спотыкающийся шаг.
При виде замка у меня открылось второе дыхание, и я побежала сперва вниз, а потом и вверх по склону рва, через караулку, по колючей траве, пока не достигла Водных ворот.
Хэнк на берегу склонился над камерой, накинув на голову плащ. Эллис стоял в лодке, наполовину сдвинутой на воду. На мгновение показалось, что он собирается вылезать, но потом я поняла, что они уже разгрузили сумки. Веревка была свернута на носу, и Эллис собирался выйти в плавание.
Я рванулась вниз по склону и, прежде чем они поняли, что происходит, запрыгнула на нос лодки. Приземлилась я на колени в набравшуюся на дно дождевую воду и ударилась ребрами о скамью.
Когда я подняла голову, чтобы отвести мокрые волосы с лица, то увидела, что Эллис смотрит на меня, пораженно открыв рот.
– Мэдди! Какого черта? – сказал он.
Хэнк вылез из-под плаща.
– Господи Иисусе! Какого черта ты тут делаешь? Мы же тебе сказали, что день неподходящий.
За скамьей, на дне лодки, лежало миниатюрное чудовище – с изогнутой шеей и выступающими глазами, с длинным спинным плавником и оливково-зеленым телом.
Я перегнулась через скамью и схватила его.
– По этой причине? – спросила я, размахивая подделкой над головой.
– Мэдди, брось, – сквозь зубы сказал Эллис.
– С удовольствием.
Я швырнула чудовище через плечо, подальше от лодки. Оно упало на бок, и я рассмеялась.
– Господи, даже не работает!
Эллис молча на меня смотрел.
Хэнк трагически вздохнул:
– Эллис, поймай эту штуку, хорошо? У нас кончается древесина, которую можно гнуть. И, может быть, заодно попробуешь получше контролировать свою жену?
Эллис взял весла и стал грести в сторону модели, не спуская с меня глаз.
– Эй, Хэнк! – крикнула я срывающимся от усилий голосом. – Я хочу с тобой поговорить! Про то, как меня контролировать. Сюда входит превращение моей лобной доли в суфле?
Хэнк закатил глаза:
– Будешь орать, войдет, Мэдди. Он просто хочет, чтобы ты перестала вести себя как психопатка. Если сможешь, ничего он с тобой делать не станет.
– Вчера ты так не думал. Что изменилось?
– Он просто расстроен, – мы все расстроены! – и говорим то, чего на самом деле не имеем в виду, в том числе и ты. Особенно ты. Но мы собираемся вытащить нас из этой дыры, так что, пожалуйста, попробуй продержаться еще несколько дней, хорошо?
– Он от расстройства пошел в суд? Потому что полчаса назад двое полицейских из Инвернесса пришли арестовывать Энгуса.
Хэнк вскинул глаза.
– Эллис? Это правда?
– Какого черта ты его спрашиваешь?
Я перенапрягла голос, и теперь он звучал прерывисто и рвано.
– Ты что, думаешь, Эллис вдруг начнет говорить правду? Он соврал про дальтонизм, чтобы не ходить на войну, господи боже!
Эхо донесло мои слова обратно, отразив их от холмов на другом берегу.
Эллис перешагнул среднюю скамью. Я увидела, как его стиснутый кулак летит к моей голове, а потом оказалась в луже на дне лодки и из глаз у меня посыпались искры.
– Господи, Эллис! – кричал Хэнк. – Да что с тобой такое?
Я свернулась на дне лодки, дожидаясь, когда ко мне вернется зрение.
– Тащи эту чертову штуку обратно, сейчас же! Эллис, я серьезно! Греби обратно!
– Сперва я быстренько переговорю с женой, – почти весело отозвался он.
– Эллис, если ты сию секунду не приведешь лодку обратно…
– Ты ничего толком сделать не сможешь, так?
Я приподнялась на локтях, голова прямо не держалась. Мы были в дюжине ярдов от берега. Эллис сидел на средней скамье и с ухмылкой смотрел на меня.
– Так это правда, – сказала я.
– Не понимаю, о чем ты.
– Ты различаешь цвета.
Он пожал плечами:
– И что? Это не важно.
– Не важно?
– Больше никто не узнает. Но ты не переживай, милая – условия там просто роскошные.
– Эллис! – орал Хэнк с берега.
