Тихий голос едва доносился сквозь завывание ветра.
- Я видел межэфирные корабли, горящие над Mapсом. Видел, как лучи си-энергии сверкают во тьме у Каабы. Но с моей смертью все эти мгновения потеряются во времени. Исчезнут… - Он махнул другой рукой, сжал ее в кулак, пытаясь поймать сеющиеся с неба капли. - Исчезнут, как слезы под дождем.
- Что? - выдохнул я, ощущая, как пальцы в перчатках выскальзывают из моей хватки.
Они выскользнули - Бугров завалился назад и поехал по скату крыши - все быстрее, быстрее… исчез из виду в серой пелене. На плечо легла рука, я повернулся - это была Аня. Вместе со мной она посмотрела вниз. Раздались шаги, из пурги вышел Лабус, постоял над нами, глядя через край, повернулся и ушел. Я поднялся на колени, опираясь на плечо девушки, выпрямился, помог встать ей. Когда мы пошли к трубе, Костя уже стоял у ведущей вверх лестницы. Он сказал: «За мной давайте», - и полез. Аня поддерживала меня. Шатаясь, я плелся дальше. Сказал ей:
- Лезь, я за тобой.
- А если свалишься? - возразила она. - Нет, давай, я последняя.
У меня не было сил возражать. Достигнув нижнего диска, напарник остановился, глянув вниз, и махнул рукой. Я кивнул, подобрал винтовку, лежащую у развороченного взрывом люка, перекинул ремень через голову. Повернулся кругом, отыскивая взглядом пистолет. То ли он соскользнул вслед за Бугровым, то ли замело снегом - попробуй найди теперь.
Поставил ногу на нижнюю перекладину и ухватился за штанги, но, преодолев несколько ступеней, обернулся. Бетонная пустыня раскинулась вокруг - нигде никого, лишь мертвые тела лежат возле темной дыры люка. В потоках снега едва виднелись крыши вокруг. Я стал подниматься.
* * *
Встав на краю последнего, шестого, диска, я взялся за вертикальную штангу и посмотрел вниз. Зона погрузилась в снежную полумглу, я едва различал дома Припяти, причальный комплекс, темно-серую ленту реки и лес вокруг. Пустынные земли уже начали промерзать, ветер гнал над ними снеговые облака, все дальше и дальше, к Кордону. В пурге темной громадой высился башенный охладитель.
- Есть, - сказала Аня сзади.
Она застопорила трос на катушке лебедочного механизма, теперь все было готово к спуску.
- Выдержит? - спросил я.
Стоящий возле края площадки Лабус пожал плечами.
- Эту штуку для ремонта трубы использовали, там же фильтры внизу. Работяг здоровых выдерживала, инструменты, запчасти - значит, и нас выдержит.
Мы посмотрели друг на друга, и я спросил:
- Ты как?
Подумав немного, он ответил:
- Пулемет потерял. Без него хреново.
- А у меня проекция вырубилась. - Почему?
Я похлопал по шлему.
- Отключилась вся система. Сработал один модуль, когда я тому штурмовику чуть башку не раздавил, и потом все заглохло.
- Так подожди, а как же мы теперь? Я без пулемета, ты без этой БТС своей?
- А что ты предлагаешь? Назад, что ли, лезть? Лабус подошел ближе, глянул с края, присвистнул и покачал головой.
- Нет, Чапаев, назад я не поплыву…
Аня встала рядом со мной, губы ее дрожали от холода. В порыве ветра девушка покачнулась, переступила с ноги на ногу и схватилась за меня. Я обнял ее за плечи.
- Сколько сейчас времени? - спросила она.
- Десять.
- Тогда надо спускаться быстрее.
- Знаю.
Я посмотрел в лицо Ани. И отчетливо понял: я хочу, чтобы она осталась со мной. До самой смерти.
- Не ходи вниз, - сказал я. Она подняла глаза.
- Что? Ты опять об этом…
- Не ходи. Останься здесь.
- На таком холоде? Я замерзну.
- Я высох, пока бегал. Да еще адреналин в кровь выплеснулся - мне жарко. Отдам тебе свою куртку и…
- И что? Что мне делать здесь? - Она топнула ногой» - Торчать на трубе, на Зону смотреть? Сколько? А если вы не вернетесь? Алексей, это глупо! Куда мне потом…
Она что-то еще говорила, но я не слушал - и сам уже понял, что сказал ерунду. И дело даже не в холоде. По дискам и штангами подняться легко, наверняка снизу вскоре пожалуют гости. Она должна остаться - но не здесь. Вершина вентиляционной трубы - слишком холодное и опасное место.
Блеснула молния, холодный свет разгорелся в снежной пелене и погас. Над ЧАЭС прокатились приглушенные раскаты.
- Леха, у тебя что осталось? - спросил Лабус. - У меня два магазина, забирай. И все, больше вообще ничего;
- А я один «файв-севен» у люка забыл. Хорошо, во втором полный магазин. И еще один есть, к винтовке. И четыре гранаты. И нож.
- Негусто, - констатировал он. - У меня и ножа нет. А пистолет я в том бассейне потерял.
Аня повернулась, чтобы ветер не бил в лицо, и прижалась лбом к моему плечу. Повторила:
- Надо спускаться.
- Отдать тебе винтовку? - спросил я Костю.
- А может, лучше пистолет? - Я покачал головой.
- «Файв-севен» - нет, извини.
- Ладно, давай винтовку, - легко согласился он и тут же добавил: - И пару гранат.
Перекинув ремень через голову, я отстранил Аню, протянул напарнику «М4», отдал две гранаты.
- Костя, мы… - начал я.
Отступив, он повернулся ко мне спиной и занялся винтовкой, но я видел: напарник ждет моих дальнейших слов. Я сказал:
- Лабус, мы со станции, наверное, уже не выйдем.
- Это я понимаю, - пробормотал он.
- Понимаешь… хорошо. А то я никак смириться не могу с тем, что умру сейчас, скорее всего. Не могу в это поверить.
- А ты и не верь, Леха, - предложил он. - Верить можно в Бога, зачем верить в смерть? Бог, может, есть, может, нет его, это каждый для себя решает, а она точно есть, чего в нее верить. Как будет, так и будет, не думай про это - вот что я тебе скажу.
- Ну да - не думай. Это ты беззаботный человек, а я так не умею. И еще вспоминаю наш разговор в доме Доктора. Вечером, помнишь?
Он повернулся, закинув «М4» за спину, вопросительно посмотрел на меня.
- Ну, когда ты сказал: какой смысл жертвовать собой ради других, ведь так и не узнаешь, спас ты их этим или нет.
Лабус покачал головой.
- Не, не помню.
- Не помнишь! - возмутился я. - Нет, ну твою мать! Ты мне, можно сказать, душу тогда растревожил, а сам забыл все нафиг…
Он ухмыльнулся, пожал плечами. В небе блеснула еще одна молния.
- Ладно, идем, - сказал Лабус. Шагнув к лебедке, остановился, поднял голову и вдруг произнес: - Гроза и снег… Необычно как-то. Люблю грозу.
