— Только бы свои же «гробометатели» по хутору не ударили, пока наши парни все еще там, — на ходу оглянулся Корягин, после очередного разрыва «своего» орудийного снаряда.
— Так предупредите их по рации, — посоветовала Степная Воительница.
— Ну, с фронтовиками-то у нас связи нет, — ответил вместо капитана радист. — А добираться до них с помощью окольных радиостанций бессмысленно: ситуация меняется по минутам.
— Слышал, ефрейтор? Грамотно изъясняется, — признал Корягин. — Сугубо по военной науке. Учись, Гайдук.
— Только и делаю, что учусь, товарищ капитан.
Точку в этой фразе поставила пуля, скосившая ветку кустарника в сантиметре от груди комбата. Поражая офицера своей реакцией, Евдокимка тут же опустилась на правое колено и выстрелила по едва очерченной фигуре, темневшей у пригорка.
— Все-таки тебя следовало бы направить в школу снайперов, — с облегчением резюмировал капитан.
26
Сунуться в плавни немцы не решились, а тех, кто прорвался к их узкой северной полосе, успели прижать к болотистой земле пулеметчики десанта.
Взобравшись на свое, уже «насиженное» место у развилки стволов, Евдокимка хорошо видела часть этих обреченных, и старалась отстреливать всякого, кто пошевелится. Однако продолжалось это недолго: между плавнями и деревней неожиданно зависла низкая черная туча, чье чрево, казалось, вот-вот низвергнет на землю сумеречную осеннюю хлябь.
А еще через несколько минут пошел дождь. Оставаться наверху больше не имело смысла, и Степная Воительница вновь начала спускаться с дерева, к которому уже приближалась большая группа военных в плащ-палатках.
— Кто такие? — властно поинтересовался один из них, как только нырнул под развесистую крону вербы.
— Командир десантной группы морской пехоты капитан Кор-рягин, — привычно пророкотал свою фамилию комбат. — Прибыл для…
— Знаю, знаю… — прервал его генерал. — Очень вовремя твои люди очистили хутор и подступы к плавням. Молодцы.
— Служу трудовому народу!
— Разведка доносила, что у тебя снайпер-кукушка здесь завелся, весь хутор простреливал.
— А вот он, — неловко поддержал комбат соскользнувшую с нижней ветки Евдокимку, при этом руки его жестко скользнули по ее груди. — Ефрейтор Гайдук.
— Молодец, ефрейтор, — рослый кряжистый генерал так приложился своей рукой к плечу Евдокимки, что чуть не заставил ее присесть. — Э, да ты совсем юный. Восемнадцать-то хоть есть или приврал?
Евдокимка слегка замялась.
— Приврал, понятное дело, — заложил его комбат. — Но воюет неплохо. Сначала был санитаром, теперь вот…
— Тем более — представить к награде, капитан.
— Так точно, представим…
— Уходить есть на чем?
— Есть, товарищ генерал. Суда и гидропланы ждут вас. К счастью, из-за грозы немецкая авиация в воздух не поднималась.
— Даже гидропланы, говоришь? — оживился генерал, только теперь сняв руку с плеча Евдокимки. — Тогда веди, капитан, веди; не хватало еще, чтобы немцы зажали нас в этих болотах. И парней своих уводи, мой арьергард прикроет.
— Разберемся, товарищ генерал, — комбат запнулся, понимая, что группа его расчленена, причем большая часть ее все еще остается где-то у лабаза и на хуторе. — Сообщишь на судно, когда пройдет последняя группа, — приказал он радисту. — Корабельная артиллерия прикроет вас. Аркашин, сопровождаешь радиста.
— Что бы вы делали, не будь с вами Жоры из Голой Пристани? — на свой манер отреагировал краснофлотец.
После этого приказа ничто не мешало Евдокимке идти прямо к судам, однако вместе с радистом Аркашиным и несколькими бойцами она засела на камышовых подстилках у перемычки, готовясь прикрывать окончательный отход и морских пехотинцев, и «дивизионников».
Бойцы отходили группами, каждая из них несла или вела нескольких раненых. Дождь прекратился, однако туча по-прежнему висела на грани суши и моря, источая холодную росную влагу.
Во главе одной из таких групп, с демонстративной неспешностью, шел худощавый офицер: пистолет в руке, поднятый ворот старательно, по фигуре, подогнанной шинели и строгая, сформированная давней выправкой походка.
— Товарищ подполковник! — подалась к нему Евдокимка как раз в ту минуту, когда по разбитой солдатскими сапогами тропинке офицер проходил через завал.
— Со вчерашнего дня — полковник, — машинально ответил тот, повернувшись к ней лицом.
Степная Воительница увидела застывшие глаза предельно истощенного, спящего на ходу человека.
— Поздравляю, товарищ… полковник. Как вы здесь оказались? Вы ведь звонили начальнику госпиталя, и мне казалось…
— О каком госпитале речь? — не останавливаясь, даже не замедляя шага, проговорил офицер. — Обратитесь, как положено по уставу, и представьтесь.
— Товарищ полковник, разрешите обратиться? Ефрейтор Гайдук, — обиженно, и в то же время растерянно проговорила девушка, стараясь подстроиться под его шаг. — Евдоким, Евдокимка Гайдук. Вы… разве не узнаете меня, полковник Гребенин? — по-заговорщицки приглушила она голос.
Услышав фамилию, полковник словно бы обо что-то споткнулся, затем ступил два шага в сторону, под крону дерева и только тогда остановился. Но и после этого ему понадобилось еще несколько мгновений, чтобы окончательно проснуться и вполне осознанно спросить:
— Это вы, Евдокия?.. Евдокия Гайдук, из Степногорска?
Девушка отбросила капюшон плащ-палатки, радостно улыбнулась, но тут же прошептала:
— Только не обращайтесь ко мне, как к девушке. Все думают, что я — парень.
— Ты — парень?! — похмельно покачал головой полковник.
— Ну да. Под мужским именем меня и зачислили в морскую пехоту. Так что теперь я — ефрейтор Евдоким Николаевич Гайдук.
Они проследили за тем, как один за другим в воздух поднялись все три гидроплана. Значит, генералы и прочие штабисты уже спасены; следовательно, задание выполнено.
— Только, ради бога, не выдавайте меня, — жалостливо попросила она полковника.
— Как можно?! С какой стати? Хотя… зачем вам, юная леди, весь этот флотский маскарад?
— Считайте его военной хитростью.
— Захотелось предстать перед миром флотской богиней? — мягко улыбнулся полковник.
— Сама не знаю, как все это объяснить. Воевать хотелось, по-настоящему, по-мужски.
— Блаженная же вы в наивности своей…
— Если хотите, для вас я всегда буду оставаться «флотской богиней».
Не сдержавшись, Гребенин потянулся ладонью к ее лицу. И произошло то, что неминуемо должно было произойти: на несколько мгновений девушка забылась, потянулась навстречу этой мужской ладони, к разбухшей от дождя шинели, но затем вдруг спохватилась и резко перехватила руку:
