Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Сам Филлип Джонсон, отец-основатель движения сторонников “разумного замысла” (не биолог и вообще не ученый, а юрист, в среднем возрасте обратившийся в христианство), писал в своем письме от 6 апреля 2001 года, копию которого он послал одному из нас: “Мне не стоит тратить свое время на дискуссии с первым попавшимся дарвинистом-выскочкой, который хочет попробовать свои силы в высмеивании противников, поэтому мое общее правило состоит в том, что дарвинисты должны выставить какую-нибудь из своих значительных фигур, прежде чем я соглашусь участвовать в дискуссии. Это значит конкретно Докинза, или Гулда, или кого-нибудь сравнимого по авторитету и известности публике”.
Что ж, мы тоже можем не снисходить до дискуссий, и у нас есть то преимущество, что ученым-эволюционистам не требуется реклама, которую можно делать себе на таких дискуссиях. В том маловероятном случае, если из рядов приверженцев креационизма/“разумного замысла” прозвучит какой-нибудь серьезный аргумент, мы будем рады с ним поспорить. А пока будем заниматься своим делом, время от времени участвуя в более трудных и стоящих траты времени дискуссиях друг с другом. А чего мы не будем делать — это содействовать креационистам в их недостойном стремлении к бесплатной рекламе и к незаслуженной “научной” респектабельности.
Мы скромно предлагаем эти мысли на рассмотрение нашим коллегам, которые получают приглашения участвовать в подобных дискуссиях.
К сожалению, у Стива так и не дошли руки переработать это письмо, в котором не хватает бесподобного стиля, который ему в итоге придала бы отделка этого мастера. Я получил еще одно послание, в котором он просил прощения за задержку и выражал надежду, что скоро возьмется за это дело. Последовавшее за этим молчание,
как я теперь понимаю, совпало с его болезнью. Поэтому я предлагаю читателям свой черновой вариант во всем его несовершенстве, в надежде, что он в какой-то степени передаст ту идею, которую я впервые усвоил от Стива много лет назад. Я искренне надеюсь, что он одобрил бы содержание этого письма, хотя, разумеется, не могу быть в этом уверен.
У кого-то может вызвать недоумение, что я завершаю раздел на такой гармоничной ноте. В чем же состояли наши разногласия, учитывая, что Стив был неодарвинистом не в меньшей степени, чем я? Главное наше разногласие отчетливо проясняет его последняя книга “Структура эволюционной теории”[269], которую у меня появилась возможность увидеть лишь после его смерти. Поэтому будет уместно разъяснить здесь эту проблему, которая к тому же образует естественный переход к следующему разделу. Этот спор посвящен вопросу о том, какую роль в эволюции играют гены. Говоря словами Гулда, роль “учетной книги или обусловливающей причины”.
Гулд усматривал работу естественного отбора на многих уровнях иерархической структуры жизни. Возможно, в некотором роде это так, но я считаю, что такой отбор может иметь эволюционные последствия только в том случае, если отбираемые единицы состоят из так называемых репликаторов. Репликатор — это единица закодированной информации, обладающая высокой точностью воспроизведения, но время от времени способная к мутациям, которая в определенной степени обусловливает свою собственную судьбу. Гены — это как раз такие единицы. Такими единицами в принципе могут быть и мемы, но здесь речь не о них. Биологический естественный отбор, на каком бы уровне мы ни усматривали его работу, имеет эволюционный эффект лишь постольку, поскольку вызывает изменения в частотах генов в генофонде. Однако Гулд видел в генах лишь “учетчиков”, пассивно отслеживающих изменения на других уровнях. По моим представлениям, чем бы еще ни были гены, они неизбежно должны быть чем-то большим, чем учетчики, иначе естественный отбор не сможет работать. Если генетическое изменение не оказывает никакого обусловливающего влияния на организмы — или по крайней мере на что-либо, что естественный отбор может “видеть”, — то естественный отбор не может ни благоприятствовать им, ни не благоприятствовать. В этом случае никаких эволюционных изменений не произойдет.
Мы с Гулдом оба согласились бы, что гены можно рассматривать как книгу, в которой записана эволюционная история вида. В своей работе “Расплетая радугу” я назвал это “Генетической книгой мертвых”. Но эта книга пишется путем естественного отбора случайно изменчивых генов, выбираемых на основании их обусловливающего влияния на организмы. “Учетная книга” — это как раз неправильная метафора, потому что она предполагает противоположное направление причинной обусловленности, почти в духе ламаркизма, и объявляет гены лишь пассивными регистраторами. Я рассмотрел этот вопрос в 1982 году в книге “Расширенный фенотип”, проведя различие между “активными репликаторами” и “пассивными репликаторами”. Эту мысль также разъясняет Дэвид Бараш в своей превосходной рецензии на книгу Гулда[270].
И все же “учетная книга” — это ценная метафора, как раз потому, что она трактует все диаметрально противоположным образом. Не в первый раз характерная четкость и ясность метафоры Гулда помогает нам четко и ясно увидеть, что не в порядке с его идеей — и как ее нужно перевернуть, чтобы добраться до истины.
Надеюсь, что в этой краткой заметке не усмотрят стремления воспользоваться случаем, чтобы оставить за собой последнее слово. “Структура эволюционной теории” Гулда — такое грандиозное и мощное последнее слово, что нам всем потребуется не один год, чтобы на него ответить. Какой блистательный финал жизни ученого! Мне будет его не хватать.
Часть VI “В нас есть вся Африка с ее чудесами...[271]
Я из тех (а это большинство людей, которым доводилось бывать к югу от Сахары), кто считает Африку волшебным местом. В моем случае это связано со смутными, но неотвязчивыми детскими воспоминаниями, в сочетании с пришедшим позже пониманием, что Африка — родина наших предков. Эти темы многократно возникают во всем этом разделе, и ими открывается “Экология генов” — мое предисловие к книге Харви Кроза и Джона Ридера “Пирамиды жизни”. В этой книге Африка служит ярким примером, на котором подробно раскрыты принципы экологии, и, работая над предисловием, я воспользовался случаем, чтобы подумать об отношениях между экологией и естественным отбором. Этот очерк можно считать продолжением рассуждений из моего послесловия к предыдущему разделу.
В этой книге, как и в других местах, я был суров к излюбленному представлению некоторых специалистов по социальной антропологии — “культурному релятивизму”, признающему равенство многих разновидностей истины, среди которых научная истина приоритета не имеет. Если я когда-то и был близок к обращению в какую-либо форму релятивизма, то это произошло после чтения романа-эпопеи Элспет Хаксли о Кении “Краснокожие пришельцы”. “Из духа Африки” — мое предисловие к новому изданию ее романа в мягкой обложке. Я написал статью для “Файненшл тайме”, где обратил внимание на то, что книга давно распродана, и призвал издателей это исправить. Это сделало замечательное издательство “Пенгвин”, перепечатавшее мою статью в качестве предисловия.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
