Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
В этот момент господин А., не склонный к истерическим припадкам человек, испытал всю ту эмоциональную боль, которую его системы защиты отталкивали. Заново переживая свои детские мысли и чувства, он регрессировал и возрождал более старые сети памяти и даже манеру говорить. Но за этим снова последовала психологическая реорганизация на более высоком уровне.
Осознав огромное чувство потери матери, он впервые пошел к ней на могилу. До этого часть его сознания как бы цеплялась за волшебную мысль, что она жива. Теперь же он был готов принять всем своим существом факт ее смерти.
…и возрождение к жизни
На следующий год господин А. впервые в жизни влюбился, глубоко и серьезно. Он даже начал испытывать собственнический инстинкт по отношению к своей возлюбленной и страдал от нормальной ревности, тоже в первый раз в жизни. Теперь он понял, почему женщин приводила в ярость его отчужденность, и это заставило его ощутить грусть и чувство вины. Он почувствовал, что возродил ту часть самого себя, которая была связана с матерью и была им утрачена, когда она умерла. Обнаружив в самом себе ту часть души, которая однажды уже любила женщину, он смог полюбить снова.
Затем был его последний сон, рассказанный на сеансе психоанализа:
«Я видел мать, которая играла на пианино, а потом я вышел, чтобы кого-то впустить, а когда вернулся, она лежала в гробу».
Во время свободных ассоциаций на тему этого сна он был поражен собственному стремлению увидеть свою мать лежащей в открытом гробу. Во сне он протягивал к ней руки и был переполнен ужасом оттого, что она не отвечает. На сеансе А., снова охваченный старым горем, издал громкий вопль, после чего все его тело корчилось в конвульсиях в течение десяти минут. Успокоившись, он сказал: «Мне кажется, что это было реальное воспоминание о похоронах матери»[126].
Господин Л. чувствовал себя лучше и в то же время по-другому. У него были стабильные, любящие отношения с женщиной, его связь с детьми существенно усилилась, и ему больше не была свойственна отчужденность. Во время последнего сеанса он сообщил, что разговаривал с одним из старших братьев, который подтвердил, что на похоронах матери был открытый гроб и что он там присутствовал[127]. Когда мы расставались, господин А. испытывал сознательную печаль, но его уже не приводила в состояние депрессии или паралича мысль о разлуке. Прошло десять лет с тех пор, как он закончил терапию, и он по-прежнему не страдает глубокими депрессиями и говорит, что психоанализ «изменил мою жизнь и дал возможность держать ее под контролем».
О памяти
Многие из нас, по причине собственной детской амнезии, могут засомневаться в том, что взрослые люди способны помнить столь давние события, как это было в случае с господином А. Когда-то подобные сомнения были настолько распространены, что никто даже не брался за изучение этого вопроса. Однако последние исследования показывают, что дети в возрасте одного года и двух лет могут запечатлеть в памяти определенные факты и события, включая травмирующие.
Хотя в первые несколько лет жизни система осознанной памяти неустойчива, результаты исследований, проведенных Каролин Рови-Кольер и другими учеными, свидетельствует о том, что она существует[128]у детей даже в период становления речи. Дети могут вспомнить события, происходившие в первые два года их жизни, если им напомнить об этом. Повзрослев, дети вспоминают события, происходившие до того как они научились говорить, а поскольку они уже освоили речь, то способны выразить эти воспоминания словами.
Иногда господин А. делал именно это, впервые в жизни озвучивая пережитые им события. Он снимал блокировку с событий, воспоминания о которых с самого начала хранились в его памяти. Интересно, что его повторяющийся сон указывал на то, что его главная проблема касается именно неких воспоминаний: он искал что-то, но не мог вспомнить что. Притом А. чувствовал, что узнает это «что-то», когда найдет его.
Польза сна и сновидений
Почему сны играют в психоанализе такую важную роль и как они связаны с пластическими изменениями? Пациентов часто преследуют повторяющиеся сны о полученных ими травмах, заставляя просыпаться от ужаса. Пока их проблемы сохраняются, основная структура этих снов не меняется. Нейронная сеть, представляющая конкретную травму — например, сон господина А[129]о том, что он что-то потерял, — постоянно реактивируется, не подвергаясь «переизданию». Когда такие травмированные пациенты начинают чувствовать себя лучше, их ночные кошмары постепенно становятся менее пугающими, и это продолжается до тех пор, пока пациент не почувствует во сне что-то типа: Сначала я думал, что травма повторяется, но это не так: теперь все кончилось, я выжил. Подобная серия развивающихся снов свидетельствует о медленном изменении сознания и мозга, поскольку теперь пациент знает, что он в безопасности. Для того чтобы это произошло, нейронные сети должны «отучиться»[130]от определенных ассоциаций — как господин А. избавился от своей ассоциации между расставанием и смертью — и изменить существующие синаптические связи, дабы открыть дорогу новому научению.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
