Некрасов не замечал, что противоречил самому себе. Он признавал вину, тут же отвергая ее. Он был раздавлен и не мог контролировать ситуацию. Беды росли, как снежный ком, мчавшийся с горы. Сначала пропала Майя. Он искал ее дома, на работе. В их последнюю встречу она была какой-то странной. Когда он вез ее домой, Майя твердила о расставании.
– Я не из твоей песочницы, Андрон. – Она сидела, отвернувшись к окну. Была рядом, но казалась как никогда далекой. – Рано или поздно ты придешь к этому. Не поймешь сам – друзья подскажут.
– Тебя, как видно, подруги уже просветили?
– У меня нет подруг. Они мне не нужны.
– Тогда к черту друзей, подруг! Мы сейчас не об этом. – Андрон негодовал. – Ты и я – вот что важно! Со мной никогда не происходило ничего подобного. Я с ума от тебя схожу! Я на все готов, чтобы ты была счастлива. Только скажи.
– Мне ничего не нужно.
– Неужели я чем-то обидел тебя? Я мало уделяю тебе внимания? Прости, но ты же знаешь, что работа…
– Да, да. Я все знаю. Работа прежде всего. Заметь, я ни в чем не обвиняю тебя. Я просто хочу взять небольшой тайм-аут.
– Я настолько утомил тебя?
– Дело не в тебе. – Она нежно коснулась его щеки кончиками пальцев. Андрон отреагировал мгновенно. Взял ее руку и страстно поцеловал в теплую ладонь. – Дело во мне. Я, наверное, не из тех, кто способен на глубокое чувство. Прости.
– И ты так легко говоришь об этом?
– Не драматизируй.
– Несколько дней назад мы лежали под палящим солнцем, шутили, смеялись. Мне казалось, что мы были счастливы. – Андрон разжал пальцы. – А теперь ты убиваешь меня!
– Ты слишком впечатлительный. Мне это не нравится. – Майя не заметила, как повторила слова Маркова: «На него стоит немного надавить, и от всемогущего Некрасова останется пшик. Оболочка супермена, под которой скрывается ущербное, полное комплексов существо».
– Не говори со мной так.
– Не кричи!
– А ты не глупи!
– Вот видишь, – Майя повернулась, – все идет к тому, что нам нужно отдохнуть друг от друга.
– Я люблю тебя! Выходи за меня замуж! – Чем еще он мог доказать серьезность своих намерений?
– Это истерика, Андрон. Прекрати.
В этот момент она жалела Некрасова. В ее сердце не было любви. Только жалость к красивому молодому мужчине, который не научился разбираться в людях. Он обречен. Она ли, другая ли рано или поздно исковеркает ему жизнь. Единственного искреннего человека он без сожаления оттолкнул. Тем самым Андрон лишил себя последней надежды. Майя собиралась окончательно отнять ее. Подстроить так, чтобы у Андрона не осталось сомнений: в его жизни началась беспросветная черная полоса.
Когда Андрон прощался с Майей, не было на свете человека несчастнее. Он не понимал, за что Майя наказывает его? Несправедливость происходящего огорчала Некрасова, но он надеялся, что ее поведение – простой каприз, желание показать свою значимость. Зачем? Он давно признал, как она много значит для него. Но на следующий день ее телефон молчал. Некрасов напрасно пытался воспользоваться мобильным. Равнодушный голос оператора твердил, что с абонентом нет связи.
События сегодняшнего дня по их трагизму и непоправимости носили более разрушительный характер. Андрон понял, что преувеличил масштаб своих несчастий. Только теперь все и начиналось. Каприз Майи пройдет, и ее мобильный телефон снова заработает, а диагноз Карцева – это из разряда непоправимого. То, что ставит жирную точку на планах, мечтах. Больше ничего нет, потому что и тебя самого скоро не будет.
– Андрон, мне не нравится твое настроение. Расклеился, как девка красная. – Марков знал, что его тон выведет Некрасова из себя. Леонид Игнатьевич нарочно раззадоривал его.
– Что вы со мной как с дебилом каким-то! Мне конец, понимаете, конец! Работе, карьере, планам – всему… Скоро я буду часами блевать в унитаз и едва переставлять ноги в своем шикарном особняке! Я перестану жрать, заниматься сексом и буду желать только одного – чтобы эти мучения как можно скорее закончились! – Андрон орал на весь кабинет. Раньше он не позволял себе такого. Марков едва подавил готовую прорваться усмешку: он добился своего. Сейчас Некрасов уязвим как никогда!
Телефонный звонок прервал напряженный разговор.
– Это меня, извини. – Марков прочел на дисплее «Майя». Это было неосторожно. Ничего. Скоро этот номер будет ему не нужен. – Алло, слушаю.
– Привет! Как дела?
– Что у тебя с телефоном?
– Я его отключала.
– Предупреждать надо. Кстати, я на работе, много говорить не могу.
– Ага, понимаю, понимаю. Он рядом? – догадалась Майя. – Как он, в панике?
– Да.
– Готов искать меня на краю света?
– Да, разумеется.
– Карцев объявил ему диагноз? – Майя напряглась. От ответа зависели ее дальнейшие действия.
– Да, он теперь в курсе.
– Сколько времени вы выделили Андрону? Месяц? Два?
– Где-то так.
– Хорошо. Я больше не могу жить с этой глупой коровой. Буду форсировать события. А у тебя все готово?
– У меня? Да. – Марков улыбнулся, глядя на Некрасова, меряющего кабинет шагами.
Леонид Игнатьевич был уверен, что Андрон уже в том состоянии, когда ему наплевать на бизнес, на прибыль. Осталось лишь посоветовать ему в присутствии юристов подписать нужные бумаги на передачу управления фирмой по состоянию здоровья. Некрасов согласится. Мысленно он уже похоронил себя. А сюрприз, подготовленный ему Майей, станет последней каплей, которая потянет Некрасова в непроглядную бездну.
– Мне нужен Андрон как свидетель безумства, – загадочно прошептала Майя.
– Какого?
– Ты был бы доволен мною, а его это доконает.
– Извини, я больше не могу говорить. До связи. – Марков спрятал телефон в карман пиджака, сел в кресло. Андрон все еще мерил шагами кабинет. – Сядь и спокойно подумай! – скомандовал Марков.
Привычная роль наставника тяготила его. Этот мальчишка так давно действует ему на нервы и проверяет границы его терпения. Андрон смел быть с ним непочтительным. Он считал себя главным – яблоко от яблони. Егор тоже всегда мнил себя центром вселенной. Сынок весь в папашу!
– Я не хочу думать, – неожиданно тихо, бесцветно ответил Андрон. Он грузно опустился на ближайший стул. – Я вообще больше ничего не хочу.
– Андрон Егорович, хандра пройдет, и тебе будет стыдно за эти сопли!
– Это еще не сопли.
– Тогда я должен обезопасить и тебя, и себя, мой мальчик… – Марков сделал вид, что напряженно думает. Покусывая губы, он как бы не решался произнести нечто важное, наконец собрался духом: – Вот что. Нужно бороться. Тебе нужно лечиться.
