Одри и Айви мыли на кухне посуду после завтрака. Лестер седлал лошадей, а Чарли стоял на ступенях веранды и наслаждался погодой.
Солнечный день как нельзя лучше гармонировал с настроением Чарли. Душа его была преисполнена надежд на лучшее. На то, что они с Одри вскоре поженятся. На то, что у него начнется новая жизнь – здесь, на этой вот ферме. И наконец-то у него появится семья. Настоящая семья.
Ну а пока его будущая жена мыла на кухне тарелки, Чарли решил новым, хозяйским глазом окинуть окружающий мир. В желудке приятной тяжестью лежал плотный и вкусный завтрак, сердце Чарли переполняла любовь, и потому взгляд его оказался не только хозяйским, но и весьма благодушным.
Итак, что же видел перед собою будущий фермер Чарли Уайлд?
Во-первых, бесконечную прерию, сливающуюся на горизонте с аквамариновой синькой неба. Маленькие вкрапления зелени в общую весьма унылую картину – яблоневый сад, небольшие лужайки да еще вдали – полоска берега Кэлоун-Крик, поросшего сочной травой, при взгляде на которую Чарли невольно улыбнулся.
Да, пейзаж здесь был совсем не похож на тот, к которому привыкли глаза Чарли за годы жизни в Джорджии Но все равно – ему по сердцу была эта земля, он готов был уже полюбить ее – за то лишь, что встретил здесь Одри.
Чарли посмотрел на небо и счастливо улыбнулся.
Прекрасный сегодня денек!
Он запрокинул голову, и яркое солнце тут же облило ее своими жаркими лучами. Чарли прикрыл глаза и теперь вместо красок впитывал в себя звуки – шепот ветерка, шелест листвы в саду и пение птиц, которым вторил из своего стойла музыкальный Герцог.
Прекрасный денек! И просто великолепное местечко!
Чарли готов был полюбить этот мир всем сердцем.
Может быть, полюбить его так же, как он любит Одри.
Впрочем, нет. Любовь к Одри – вещь совершенно особенная, совершенно отдельная, и ставить рядом с" нею нельзя ничего.
Перед мысленным взором Чарли проплыли ландшафты его родной Джорджии – богатые зеленью, бурлящие, кипящие жизнью и оттого немного суетливые. Нет, что и говорить, Джорджия – роскошный край, но все же…
Но все же, судари мои, и здесь богатейший край. Край еще не раскрытых возможностей, край, у которого все еще впереди, чего не скажешь о той же Джорджии. И недолго еще прозябать в неизвестности таким городкам, как Розуэлл. Вот увидите, господа, пройдет совсем немного времени, и Розуэлл станет одним из крупнейших американских городов. Таким же, например, как теперь Сан-Антонио. Во всяком случае, в этом городе есть уже даже свой духовой оркестр, и, без лишней скромности заметим, – неплохой оркестр, джентльмены!
Ну хорошо, хорошо. Может быть, сравнивать Розуэлл с Сан-Антонио – это уж слишком… Ладно. Сравним его с… с Альбукерке, например. И скажите теперь, чем это Розуэлл хуже Альбукерке? Ничем, ничем и еще раз ничем. А какие здесь люди!..
Здесь Чарли не мог не перескочить мыслями к своей Одри.
Она – настоящий ангел! Чудо! С нею он будет счастливейшим из людей. Чарли и не думал, что когда-нибудь встретит в своей жизни человека, который так близко станет принимать его заботы. И не только принимать, но и решать их быстро, энергично и ловко – так, как это продемонстрировала вчера Одри.
Тут лучезарная улыбка сползла с лица Чарли, и оно стало серьезным. В эту секунду он поклялся богу, что, как только они с Одри поженятся, он расскажет ей всю правду – и о неудавшемся ограблении в Арлетте в том числе.
Итак, Чарли стоял на солнышке и философствовал, Лестер запрягал лошадей, а на кухне тем временем шел свой разговор между теткой и племянницей.
– Пока ты моешь тарелки, я прочитаю тебе письмо, Одри. А потом вытру посуду.
Поскольку слуховой рожок Айви лежал без дела на краю стола, Одри не стала себя даже утруждать ответом.
– Пэнси пишет, что приедет на сегодняшний праздник, – продолжила тем временем Айви. – Письмо я получила только сегодня утром – нашла его перед завтраком под входной дверью.
– Вот как? Обычно она не приезжает на такие праздники! – крикнула Одри, обернувшись через плечо, и заметила нахмуренные брови Айви. – Что случилось, тетушка!
– Да вот она пишет, что приедет и сделает нечто такое, после чего мы навсегда забудем о том, как смеяться над нею, и никогда не забудем сегодняшний день.
– Ничего не понимаю. Ерунда какая-то! И потом, разве мы смеемся над тетушкой Пэнси? – Айви тем временем взяла со стола свой рожок, и Одри уже не приходилось кричать.
– Да кто вообще способен понять то, что несет моя сестрица Пэнси? – сердито пророкотала Айви. – Ведь она просто выжившая из ума старая дура.
– Ну-ну, тетушка Айви, не горячитесь, – укоризненно улыбнулась Одри. – Тетушка Пэнси всего на десять месяцев старше вас.
– Нет, она старая дура, – упрямо возразила Айви. – Ты послушай только, что она еще пишет: “Я вовсе не собираюсь слушать эту идиотскую музыку, которую будет играть ваш хваленый оркестр”.
– Ну, знаете! – вспыхнула Одри. – В таком случае вы абсолютно правы, тетушка Айви. Тетушка Пэнси и в самом деле просто выжившая из ума старуха!
Но вот часы пробили десять раз, и Лестер подкатил к крыльцу в коляске, вымытой до блеска. Одри и Айви принялись укладывать в нее свое печенье, предназначенное для благотворительной распродажи, а Чарли, забравшись внутрь коляски, заботливо укрывал каждую корзинку плотным полотенцем – для того, чтобы уберечь печенье от дорожной пыли.
Затем они с Лестером помогли забраться в коляску своим дамам. Чарли поддержал при этом руку Одри, а Лестер – руку Айви, которая в другой своей руке держала слуховой рожок, заново украшенный цветами и ленточками.
– Ну что, все на месте? – спросил Чарли, с довольным видом обозревая собравшуюся компанию.
– Все на месте, можем трогать, – улыбнулась ему в ответ Одри.
– Тогда вперед!
Чарли улыбнулся ей, подмигнул Лестеру, тот легонько стегнул коня вожжами, и коляска тронулась в путь.
– Ну наконец-то! – сердито посмотрел на Фермина Смолла Гарланд и сграбастал со стола свой пистолет.
– Как договаривались, – неприязненно ответил Фермин. – Сказал, что отпущу вас сегодня, и держу слово. Только говорите потише, пока Вальдо спит.
– Хей! – окликнул Гарланд своего дружка Лютера, который продолжал сидеть, тупо уставившись на свой “кольт”. – Сунь пушку в карман, Лютер, и пошли отсюда.
Перед тем как покинуть офис шерифа, Гарланд погрозил Фермину своим тощим пальцем.
– А вообще-то так нечестно, Фермин. Ты должен был заплатить нам больше. Мы же не договаривались о том, чтобы сидеть целую неделю в твоей вонючей камере. Сколько времени мы потеряли! А ведь время – оно, сам знаешь, деньги. Особенно для нас.
