Он повертел камеру в руках. Составил план. Позвонил отцу и с кажущейся небрежностью заметил:
— Изабел мне написала.
Чарли молчал.
— Я хочу навестить ее. Поедешь со мной?
— В другой раз, — выдавил отец. Он никогда не говорил об Изабел с сыном, сколько бы вопросов тот ни задавал.
— Ты любил ее? Так же сильно, как маму? — спрашивал Сэм снова и снова. — Почему она оставила нас?
Наконец он вырос настолько, чтобы понять, сколь подобные вопросы ранят Чарли. Тот всегда уходил в другую комнату. А может, у него не было ответов? Так или иначе, Сэм прекратил допытываться.
И все же за день до отъезда позвонил Чарли. Отец нерешительно кашлянул в телефон:
— Передай ей привет от меня.
К тому времени как Сэм добрался до Вудстока, была уже середина дня. Вудсток оказался красочным, оживленным городком со множеством магазинов и ресторанов. На улицах толпились люди. Он свернул на дорогу, следуя указаниям Изабел, и остановился перед домом, большим зданием в колониальном стиле с зеленым газоном, и при виде валявшейся на нем прыгалки ноги подкосились. А вдруг он сделал ужасную ошибку? И если не слишком поздно, лучше повернуться и сбежать?
Он так и не выключил двигатель. Можно вернуться еще до конца смены Лайзы. И заявить, что ничего не было. Сейчас он чувствовал себя девятилетним. В то время он думал, что у Изабел есть крылья.
Он положил руку на рукоять переключения скоростей, но тут дверь открылась, и выпорхнула Изабел. Волосы были по-прежнему длинными, но почти поседели, что, как ни странно, добавляло ей привлекательности. По-прежнему стройная, но черты лица смягчились, и вокруг глаз появились тонкие морщинки.
Она была так же прекрасна.
Сэм медленно вышел. Она обняла его, но он не мог заставить себя сделать то же самое и отстранился.
— Я так скучала по тебе. Не могу на тебя наглядеться, — прошептала она.
— Ты не скучала бы, если бы не бросила меня.
Изабел вздрогнула.
— Неужели я это заслужила, Сэм? — тихо сказала она.
Он переступил с ноги на ногу. В животе все горело.
— Почему ты захотела меня увидеть? — спросил он наконец.
— Заходи, познакомься со всеми, — пригласила она. — Потом мы поговорим.
Со всеми? Кто эти «все»?
Войдя, он услышал музыку, что-то джазовое. Из глубины дома доносились голоса. Дождя не было. Но он все равно вытер туфли о коврик. Дом был большим и просторным. Полированное дерево, белые стены, на которых висели сделанные Изабел снимки: черно-белые изображения людей. На каждом снимке какая-то часть лица была в тени. И еще один снимок. Увеличенная фотография девятилетнего Сэма, повешенная в стороне от других. Может, она специально так сделала из-за его приезда? Неужели воображает, будто подобные штучки убедят его в ее любви?
Были снимки и зевающего Нельсона.
— Нельсон, — вздохнул Сэм. — Классная была черепаха!
— Что значит «была»? Он есть. Хочешь его увидеть?
— Он жив?
— И переживет всех нас, — заверила она и повела его в маленькую комнату, где стоял контейнер. Когда Сэм вошел, Нельсон изогнул шею, и на секунду у Сэма закружилась голова.
— Помнишь меня? — спросил он, касаясь гладкого панциря Нельсона. Черепаха зашипела и втянула голову в панцирь. Изабел рассмеялась.
— Нельсон всегда чуждался общества. А ты, Сэм, не бросил фотографию?
— Бросил. Еще в детстве.
Она прижала руку к щеке и сдавленно спросила:
— Как поживает Чарли?
— У него есть подружка. Преподает испанский в школе.
Изабел кивнула:
— Хорошо. Я рада. Он счастлив?
Сэм представил отца и Люси, его новую подружку. Казались ли они счастливыми? Или просто умиротворенными? Когда он приезжал к ним в последний раз, Люси приготовила паэлью, поцеловала Чарли и держала его руку. Но Сэм знал, что они до сих пор не живут вместе.
— Можно сказать, счастлив, — кивнул он наконец.
Изабел вроде бы хотела что-то сказать, но тут из кухни выскочил большой лохматый черный пес, а за ним — маленькая китаяночка с миндалевидными глазами и прямыми черными волосами, раскинувшимися по спине.
— А вот и Грейс, — улыбнулась Изабел. — Ей шесть. Илейн, моя старшая, сейчас в колледже.
Наконец появился лысеющий седовласый мужчина.
— Вы, должно быть, Сэм, — приветливо сказал он и, обняв Изабел, привлек ее к себе и чмокнул в макушку.
Ужин был длинным и восхитительным. Грейс всей семьей уговаривали есть овощи.
— Ну и не ешь цуккини, пожалуйста, — сказал наконец Фрэнк. — Потому что я сам хочу все съесть.
Грейс хихикнула и сунула в рот вилку.
— И даже не вздумай дотрагиваться до моркови, — многозначительно добавил Фрэнк.
Грейс послала взгляд в сторону Сэма и немедленно стащила с блюда морковку.
В продолжение ужина Сэм сравнивал мужа Изабел с Чарли. Он никак не ожидал увидеть такого человека рядом с ней: большого, шумного, значительно старше ее. Но хотел Сэм или нет, а Фрэнк ему нравился. Фрэнк рассказал, как однажды ресторанный критик наклеил фальшивые усы, которые свалились ему же в суп, как шеф-повар по выпечке потерял кольцо, упавшее в муку для кекса, и подал кекс женщине, которая решила, что это бойфренд таким образом делает ей предложение. (Правда, он и сделал, только позже, если верить тому же Фрэнку.) Он задал Сэму миллион вопросов о работе и жизни. Никто не упоминал о Чарли, но его присутствие ощущалось.
После ужина Сэм помог убрать со стола.
— Почему бы тебе не показать Сэму парк? — спросил Фрэнк. — Мы с Грейси будем держать форт.
— Пойдем, — кивнула Изабел.
Парк был зеленым и тенистым, с огороженной детской площадкой со спортивными снарядами и качелями и надписью «Взрослым без детей вход воспрещен».
Он почувствовал взгляд Изабел.
— Что?
— Можно, я тебя сфотографирую?
— Ты слишком богата и знаменита для моего тощего кармана.
— Преувеличиваешь, — улыбнулась она, нажимая спуск камеры.
— Все еще пленочная?
— Я люблю пленку. Она схватывает каждую деталь. Жаль, что ты больше не снимаешь. У тебя хороший глаз.
Она присела, и у него по спине прошел озноб. В детстве он любил, когда Изабел его фотографировала. Любил часами торчать в темной комнате с Изабел, не видя ее, но зная, что стоит протянуть руку, и он ее коснется. Но сейчас испытывал только гнев.
Все еще сидя на корточках, она сделала еще один снимок.
