Наконец Джон покачал головой.
— Я не могу выдвигать обвинение. В нашей ситуации жертва сама стала причиной полученных травм, бросившись под машину.
Дебора тоже это говорила. «Кто здесь жертва?» — спрашивала она детективов. Но то, что эти слова прозвучали из уст Джона, помогло ей полностью их осознать.
— Значит, все позади? — спросила Грейс с несмелой надеждой в голосе.
— Мне нужно посоветоваться с окружным прокурором. Но думаю, что да.
— А как же насчет пива? — спросила девочка.
Вздрогнув, Джон потер шею.
— Проблема в том, что если ты расскажешь всем об этом, мне придется рассказать и обо всем остальном. — Он посмотрел на Дебору. — Я не знаю, как тут поступить. Хотим ли мы, чтобы ученикам пришлось опять столкнуться с новостью о самоубийстве? На этот раз о самоубийстве учителя, человека, с которого они должны брать пример? — Он посмотрел на Грэга. — Сейчас, когда все решилось, разве нам нужна огласка? К чему это приведет? — Он повернулся к Грейс. — Записка полностью оправдывает тебя. Людям необязательно знать, что мистер МакКенна выбежал из лесу и сам бросился под колеса. Но в отчете группы по восстановлению событий это все равно будет указано. Что, если мы скажем, будто мистер МакКенна сбился с пути из-за дождя? Это не будет обманом. Человек, который хочет лишить себя жизни, на самом деле просто сбился с пути. Как ты считаешь?
Грейс задумалась и наконец ответила:
Да.
— А что касается пива, то у нас нет возможности доказать что-либо по прошествии такого количества времени. Но можешь написать заявление, которое останется здесь, в моем сейфе, и увидит свет только тогда, когда ты нарушишь еще какой-нибудь закон. Если в течение, скажем, трех лет никаких нарушений не будет, мы его уничтожим. Фактически получится, что у тебя три года условного срока. Судья, скорее всего, вынес бы такой же приговор. Тебя это устроит?
Грейс кивнула и тихо спросила:
— А как же кража в магазине?
— Тоже останется в моем сейфе. Ты же так и не вынесла эти босоножки за дверь.
Девочка смущенно вздохнула, но села ровнее. Дебора подозревала, что девять десятых битвы были выиграны благодаря тому, что они рассказали Джону правду. Почувствовав облегчение, она спросила:
— А как же то, что я дала фальшивые показания?
— То же самое. В сейфе. И тоже условный срок.
— А гражданский иск? — спросил Грэг. — Надо полагать, его отзовут?
Джон неуверенно улыбнулся.
Это зависит от прокурора. Но предсмертная записка существенно меняет дело. Вам так не кажется?
24
Стоя в кабинете Джона, Дебора долго держала Грейс в своих объятиях. Слова были не нужны, между ними были только безмерное облегчение и любовь. Когда Джон вышел, Грейс обернулась и посмотрела на отца. Дебора почувствовала ее неуверенность. Мысленно подбадривая дочку, она обрадовалась, увидев, как девочка обняла и его. Грэг выдержал все ради Грейс. Он выдержал все ради них обеих.
Отец с дочерью уехали, чтобы побыть наедине и дать Деборе возможность поработать, но она не могла оторвать взгляд от часов. Ей нужно было позвонить.
Сгорая от нетерпения, она едва дождалась, пока стрелки покажут час дня, и набрала номер Тома. Услышав его голос, она улыбнулась:
— Привет. Как дела?
— Бывало и лучше, — тихо ответил он, но голос его был усталым. — Я только что вернулся от Селены. Ей сейчас тяжело. Записка не позволит ей больше притворяться.
— Притворяться?
— Делать вид, что Кельвин не был несчастным. Что с их браком все было в порядке. Когда я показал ей записку, она не сомневалась, что ее написал он. Похоже, она ожидала чего-то подобного. Селена как-то сгорбилась и погрустнела. Ее боевой дух угас. — Похоже, его боевой дух тоже угас, голос был спокоен. — Я вышел, чтобы налить ей выпить, а когда вернулся, она начала говорить. Но это были не те бредовые разговоры, которые я слышал раньше. Селена казалась подавленной. Она хотела понять, что же случилось и рассказывала о том, что было.
Том умел слушать. Дебора знала это по своему опыту.
— Она рассказала о том, как они познакомились, — продолжал он. — В принципе, Селена говорила о тех же событиях, что и в первый раз, только теперь она рассказывала об эмоциональном состоянии Кельвина. Он пугал ее, но она любила его, поэтому все равно вышла за него замуж. Потом она наблюдала это постоянно — молчание, задумчивость, ночные хождения по комнате взад-вперед в полной темноте. Помнишь, я говорил, что он все разделял?
— Да.
— Таким его видела только она. В школе он был другим человеком. И бывали времена, когда Кельвин был другим и с ней. Но потом опять становился угрюмым и молчаливым. Он никогда об этом не говорил. Селена спросила, что я знал, но что я мог ей ответить? Я не знал, что угнетало моего брата. У него были свои демоны, которых никто бы из нас не понял.
— В последнее время ему стало хуже? — спросила Дебора. Она тоже хотела понять.
Том ответил не сразу. Наконец он так же подавленно произнес:
— Похоже, что да, Кельвину стало хуже. Селена совсем не могла до него достучаться. Словно у него закончился запас доброжелательности, как она сказала. Словно он все использовал в школе и для дома уже ничего не оставалось. Когда она посоветовала ему побеседовать с психоаналитиком, Кельвин не разговаривал с ней три дня.
— Думаешь, он у кого-то консультировался и просто ей не говорил?
— Я не нашел никаких записей, свидетельствующих об этом. Если он и проходил лечение, то платил наличными и не оставил следов. Кельвин не принимал антидепрессанты. Да, ты, возможно, подумаешь, что он перестал их принимать, это могло бы объяснить этот срыв.
— Как и то, почему вскрытие не показало, что он их принимал.
— Но я просмотрел его медицинскую карту. Там ничего нет. — Том немного помолчал. — Я не могу винить Селену. Она устала. Она была, и сейчас, убита горем.
С этим Дебора была согласна. Она все еще обижалась за то, что Селена ходила к окружному прокурору. Но как бы там ни было, Дебора, возможно, поступила бы так же, оказавшись на ее месте.
— Хорошо, что ты ее выслушал, — сказала она Тому.
— О, это было не бескорыстно. Мне необходимо было послушать, что она скажет.
— Помогло?
Он помолчал. Затем ответил:
— Думаю, в некоторой степени помогло. Я все еще виню себя за то, что не интересовался, через что Кельвину пришлось пройти. Я мог бы отвезти его к психиатру. При правильном лечении мой брат мог бы жить. Но это немного проясняет ситуацию. Селена не была плохой. Она знала, что у Кельвина проблемы. Она думала, что сможет помочь.
