Травма никак не находилась, счета росли, а летать было надо.
Водная гладь под крыльями и брюхом самолета сразу же напоминала о виски, хотя на суше он предпочитал пиво.
Временами темное, но больше любил светлое.
Иногда нефильтрованное, но все же лучше не очень крепкое.
Зато в большой кружке — одна, вторая, после третьей в голове и в желудке наступала приятная тяжесть, Марко с удовольствием закуривал свои любимые темные сигариллы «Captain Black», продирающие горло и очищающие мозг.
Но чтобы добраться до сигарилл и пива, надо провести какое-то время в воздухе.
И пить виски, а значит — напиваться. У Марко стала болеть печень, да и там, на суше, виски все чаще смешивалось с пивом, и не по тому приятному принципу, когда «виски на пиво — чудно на диво»…
А по другому: «пиво на виски — будут излишки»… Он обрюзг, лицо приобрело кирпично-красный оттенок.
В делах начался спад.
Печень стала болеть еще сильнее.
Марко плюнул на психоаналитика и решил лечь в клинику для алкоголиков.
Его подштопали, промыли кровь, подчистили душу.
И из нее опять начал выпирать страх.
Вот тогда это и произошло.
Врач, выписывая его из клиники, довольным тоном сообщил, что беда Марко, как и многих других, не в том, что он пьет, а в том, что он пьет слишком много.
Будто пытается от чего-то убежать.
Уйти, забыть, вырвать из памяти.
И Вандердекер-младший вдруг честно рассказал доктору как про предка, так и про то, что самолет все равно когда-нибудь упадет и Марко не спасется.
— Ерунда, — сказал доктор, — если самолет упадет в океан, то есть шанс, там ведь спасательные жилеты…
— Они не помогают, — сказал Марко, — я смотрел статистику, жилет — это так, фикция…
— А что помогает? — равнодушно спросил доктор, заполняя бумаги.
— Спасательные плоты, — сказал Марко, — но на самолетах их не бывает, они большие, для них нет места!
— Так придумайте что-нибудь сами! — сказал доктор и равнодушно улыбнулся.
Марко попрощался и поехал домой.
В тот же вечер он придумал чемодан.
Он не знал еще, как его сделать, но точно представлял, что это должно быть.
Внешне — нормальный чемодан, только, может, чуть побольше, такой очень большой кофр.
Но в нем нет вещей, когда этот чемодан попадает в воду, то он сам раскладывается, боковые стенки заполняются воздухом, и получается плот.
А еще в чемодане есть НЗ.
Пища, вода, фонарик, нож.
Марко лег спать, но никак не мог заснуть — мозг напряженно работал, пытаясь понять, как сделать такую штуковину.
Под утро Вандердекер все же заснул, но решения проблемы во сне так и не увидел.
Оно пришло позже, через месяц, когда он опять летел, в этот раз над Атлантическим океаном, и вновь накачивал себя виски, жалея о тех деньгах, которые заплатил в клинике.
Внезапно в голове что-то щелкнуло.
Стюардесса как раз объясняла, как пользоваться жилетом.
Он слышал это уже множество раз.
Но сейчас в голове что-то щелкнуло, Марко достал из кармана блокнот, ручку и начал рисовать схему.
Еще три месяца ушло на доработки, потом он начал искать мастера.
На маленькой фабрике под Гаагой, специализирующейся на средствах спасения в экстремальных ситуациях, ему ответили согласием, хотя банковский счет Марко после этого резко уменьшился.
Но он был готов на все, главное — чтобы чемодан был наконец построен, тогда страх исчезнет, тот давний детский страх маленького Вандердекера.
Чемодан сделали за две недели, внешне это был солидный кофр крокодиловой кожи, хотя на самом деле использовался совсем другой материал — из тех, что применялись в космической промышленности.
Каркас был сделан из легчайших и сверхпрочных сплавов.
А еще в чемодан был вмонтирован небольшой электромотор — чтобы он мог плыть, как лодка.
И радиомаяк, включавшийся при ударе чемодана о воду.
Марко забрал свою драгоценность и увез домой.
Весь вечер он сидел, пил пиво, смотрел на чемодан и думал, что отныне все пойдет как надо.
Еще на фабрике они проверили, как эта штука работает, бросив изобретение Вандердекера в бассейн, — чемодан раскрылся, Марко даже прыгнул в него и торжественно проплыл бассейн по периметру.
Так что сейчас все пойдет как надо, вот только…
Вот только как сделать так, чтобы чемодан всегда был с ним, — он слишком велик, чтобы проносить его на борт как ручную кладь.
И еще — одно дело бассейн, другое — настоящее море.
Или океан.
Марко смотрел на чемодан и чувствовал, что у него возникает непреодолимое желание как можно скорее очутиться в воздухе.
Сесть в самолет и перелететь через Средиземное море.
И через Красное.
Но лучше — через все океаны, кроме Северного Ледовитого.
Отныне Марко Вандердекер постоянно был в воздухе.
Небо над Тихим океаном.
Небо над Атлантикой.
Небо над Индийским океаном.
Он прилетал из одного места в другое, приходил в себя, оставлял чемодан в номере и шел пить пиво.
Бродил по барам, потом опять улетал.
Он ловил катастрофу, как люди ловят бабочек.
Или — большую рыбу.
Только у него пока не получалось.
Он даже перестал пить в воздухе. — Каждый раз, когда самолет отрывался от взлетной полосы, Марко молился, чтобы это наконец случилось. Любое потряхивание кабины воспринималось им как начало самого главного праздничного фейерверка в его жизни, но почему-то ничего не случалось, и он опять принялся за виски, всерьез и на земле.
Таинственная космическая ткань, замаскированная под крокодиловую кожу, потеряла свой первоначальный блеск, стала потертой, как и положено выглядеть обивке чемодана бывалого путешественника.
Замки потускнели.
Временами Марко открывал его, менял сухой рацион и запас воды, смазывал мотор, потом закрывал опять.
Все чаще и чаще ему снилось, что самолет с ним уже падал в океан и чемодан не открылся.
Он не открылся, и Марко утонул!
Тогда он просыпался в холодном поту, шел к бару и наливал себе чего-нибудь покрепче.
На два пальца, временами — на три.
Смотрел на стакан, опустошал его одним глотком и снова тащился в постель.
