— Успокойся! Прекрати! — Флинн оторвал сестру от себя и встряхнул. — Дыши.
— Прости! Прости… — Дана вздрогнула и закрыла лицо руками. — Я была на работе… Это иллюзия. Я не могла там быть. Как будто во сне — двигалась, словно автомат, и никак не могла понять, что здесь не так. Потом услышала лай Мо и вспомнила. Мы стояли здесь. Потом я вернулась, оказалась среди… не знаю, что это за чертовщина… и теперь вот не могу их найти.
Дана изо всех сил старалась взять себя в руки.
— Ключ. Мэлори сказала, что ключ здесь. Думаю, она права.
— Выходи из дома. Жди меня в машине.
Дана судорожно вдохнула.
— Мне страшно, но я их здесь не брошу. И тебя тоже. Боже, Флинн! У тебя губы разбиты в кровь…
Он вытер рот тыльной стороной ладони.
— Ерунда. Ладно, будем держаться вместе. — Флинн взял сестру за руку, переплетя пальцы.
Удары кулаков по дереву они услышали одновременно и бросились вслед за Мо к выходу из комнаты.
Зоя стояла у двери на чердак и отчаянно колотилась в нее.
— Сюда! — позвала она. — Мэлори там. Я знаю, что она там, но не могу войти. А сама я…
— Что с тобой? — Дана схватила подругу за руку. — Ты в порядке?
— Да. Я была дома… Возилась на кухне и слушала радио. Размышляла, что приготовить на обед. Боже, сколько прошло времени? Сколько мы не виделись? Долго Мэлори там одна?
— Отойдите от двери, — приказал Флинн.
20
Она боялась, но это помогало держаться. Знала, что никогда в жизни ей еще не было так страшно, и понимала, что она не поддастся страху.
Свет приобрел резкий голубой оттенок. Щупальца тумана тянулись к балкам потолка, окутывали шершавые стены, стелились по пыльному полу.
В голубоватом мареве Мэлори различала облачко пара от своего дыхания.
«Это настоящее», — напомнила она себе. Признак реальности. Доказательство того, что она человек.
Чердак представлял собой одно просторное помещение с двумя маленькими окнами в обеих торцевых стенах и крутыми скатами крыши вместо потолка. Мэлори узнала его. В ее сне здесь были огромные окна. У стен, выкрашенных нежной кремовой краской, лежали ее работы. На полу кое-где виднелась веселая радуга капнувших красок.
В воздухе было разлито летнее тепло. Немного пахло скипидаром.
Сейчас на чердаке было сыро и холодно. Вдоль стен сложены не холсты, а картонные коробки. Старые стулья, лампы — хлам, оставшийся от чужой жизни. И тем не менее Мэлори видела — отчетливо, ясно! — каким мог бы стать чердак.
Ее воображение начало воплощаться в реальность.
Тепло, свет, яркие цвета. На рабочем столе среди кистей и мастихинов стоит маленькая белая вазочка с розовым львиным зевом, который она утром сорвала в саду.
Мэлори помнила, что, проводив Флинна, спустилась в сад за этими милыми, нежными цветами, на которые она будет любоваться, пока он на работе.
«Писать в собственной мастерской», — мечтательно подумала Мэлори. Ее ждут чистые холсты, и она знает — да, знает, — чем их заполнить.
Мэлори подошла к холсту, натянутому на подрамник, взяла палитру, стала смешивать краски.
В окна струился солнечный свет. Часть окон была открыта — для вентиляции и просто для того, чтобы почувствовать приятное дуновение ветерка. Из динамиков доносилась музыка, пронизанная страстью. То, что она собиралась сегодня писать, требовало страсти.
Мысленно Мэлори уже видела картину, и это видение затягивало ее, словно могучий вихрь.
Она подняла кисть, набрала краску и приготовилась положить первый мазок.
Сердце Мэлори пело. Ее переполняла радость. Она просто взорвется, если не перенесет свои чувства на холст.
Образ пылал в ее мозгу. Мазок за мазком, смешивая краски, Мэлори оживляла его.
— Моя самая заветная мечта, — задумчиво сказала она, не отрываясь от работы. — Сколько себя помню, всегда хотела писать. Иметь талант, воображение и мастерство, чтобы стать большим художником.
— Теперь у тебя все это есть.
Она сменила кисть, посмотрела на Кейна и снова повернулась к холсту.
— Ты поступила мудро и в последний момент сделала правильный выбор. Владеть магазином? — Он засмеялся, небрежным взмахом руки отбрасывая эту мысль. — Где тут власть и слава? Зачем продавать то, что создали другие, когда можно творить самой? Здесь ты сможешь быть тем, кем захочешь, и иметь все, что захочешь.
— Да, понимаю. Ты показал мне путь. — Мэлори кокетливо посмотрела на Кейна. — Что еще я могу иметь?
— Хочешь мужчину? — Он небрежно повел плечами. — Он навеки связан с тобой, раб любви.
— А если я передумаю?
— Как пожелаешь. Теперь ты сама создаешь свою жизнь, как это полотно. Все, что захочешь, будет твоим.
— Слава? Богатство?
Губа Кейна скривились в усмешке.
— Все смертные одинаковы. Клянутся, что любовь важнее жизни, но на самом деле жаждут богатства и славы. Бери их.
— А ты? Что возьмешь взамен ты?
— Я уже взял.
Мэлори еще раз сменила кисть.
— Прошу меня извинить. Мне нужно сосредоточиться.
Она продолжала работать, купаясь в лучах теплого света и звуках музыки.
Флинн ударил в дверь плечом, затем сжал пальцами ручку и приготовился бить снова. И вдруг ручка легко повернулась.
На лице Зои появилась растерянная улыбка.
— Наверное, я ее расшатала.
— Стойте здесь.
— Не трать лишних слов, — посоветовала Дана и вслед за братом переступила порог.
Свет теперь пульсировал, стал гуще и казался каким-то живым. Вой Мо превратился в рычание.
Флинн увидел в дальнем углу чердака Мэлори. Сердце его радостно забилось.
— Мэлори! Слава богу! — Он бросился вперед, но натолкнулся на плотную стену тумана. — Тут какой-то барьер. — Флинн лихорадочно пытался пробиться к Мэлори. — Она там заперта.
— Думаю, это мы заперты. — Зоя прижала руки к стене тумана. — Мэлори нас не слышит.
— Нужно сделать так, чтобы услышала. — Дана оглянулась в поисках того, чем можно было бы разбить стену. — Наверное, Мэлори мысленно перенеслась в другое место. Нужно достучаться до нее, заставить услышать нас, и она вернется.
Мо был в ярости — он прыгал на стену тумана и пытался укусить ее. Его беспрерывный лай напоминал канонаду, но Мэлори замерла, словно статуя, спиной к ним.
— Должен быть другой способ. — Зоя опустилась на колени и прижала пальцы к стене тумана. — Ледяной. Смотрите! Она дрожит от холода. Мы обязаны вытащить ее оттуда.
