— Серьезна угроза соседним землям?
— Вряд ли этот сброд в ближайшее время осмелится двинуться в глубь страны, и так оттяпали кусок, больший, чем глотка. Однако за Шуанси пираты собираются цепляться крепко. В кои-то веки у них появилась собственная территория! А там… воровской хлеб сладок, а песенки полны дурмана. Подтянутся искатели наживы, подрастут сыновья… и все возможно. Это на западе. На севере же опять поднимает голову Хамарань. Горцы полагают нынешнюю пору удобной для возвращения себе былой суверенности… М-да, Гердонез, по сути, рождается заново, и над колыбелью уже сгрудились зубастые хищники… Валестийские бароны вторглись в Даго. Королевская власть формально ни при чем, но от того не легче. Брат отправился оборонять владения, а мне нечем ему помочь! Армии нет, рыцари разъехались, наемники проедают последние запасы… Как тут не впасть в уныние даже посреди шумного праздника? Нас обложили с трех сторон!
— Ваше величество забывает о востоке, — заметил Шагалан. — Пока Империя мелонгов цела, опасность ее нападения сохраняется. Поводов предостаточно, а терять столь обширную провинцию, вероятно, жалко.
— Ах, друг мой! — Король вяло отмахнулся. — Мелонги — это не угроза, это погибель. Разумно волноваться о защите посевов от града, но когда на поле упадет скала… Неужели вы впрямь готовы противостоять всей Империи?.. Хотя какого иного ответа я жду? Ладно, господь с ней, с Империей, займемся более скромными противниками. Как видите, положение Гердонеза безрадостно, виконт. Прибавьте к вышесказанному развал власти, смуту, разбой и бунты по всей стране, пустую казну, наконец… Какому дьяволу в подобной ситуации не заложишь душу?
— Знакомая идея… И вы решили заложить душу нам? — хмыкнул юноша.
— На мой вкус, не самый плохой выход. Вы нужны мне, я — вам. Разве не так? Звучит несколько по-купечески, ну да сейчас не время подыскивать выражения. Вы становитесь ядром воскрешенной мощи королевства, а я… делаю для этого все мыслимое. Первый шаг совершен — теперь вы дворяне, благородные рыцари с недурственным списком прав и привилегий. Появляется небольшой, но стабильный доход и владения, наследуемые вашими потомками… Кстати, господин виконт, прослышал, недавно у вас родился сын?
Юноша покосился мрачновато.
— От графа Ронфрена? Никогда не подозревал его в излишней словоохотливости.
— Не сердитесь на графа, друг мой! Поведанное им ни в коем разе не может считаться болтовней. Это — ценные государственные сведения, которые мне подобает получать безотлагательно. Надеюсь, с той… простолюдинкой у вас не затевается ничего серьезного?
— Вы намерены обеспокоиться и нашими семейными перспективами? — Шагалан ухмыльнулся. — Не забывайте, ваше величество, я сам — вчерашний простолюдин. А с той женщиной… брачных уз я покамест точно не жажду.
— Уже славно. Предвижу, друг мой, очень скоро для вас откроется выбор из самых именитых девиц королевства. Не торопитесь.
— Ваша забота, конечно, весьма почетна, государь, но давайте вернемся к делу. Обеспечение нас титулами не снимает взаимных обязательств. Я говорю о барокарах и вольных ватагах.
— Ах, вот вы о чем, — скривился Демион. — Что ж, я не собираюсь нарушать обещания. По крайней мере, в данном случае. Тем из ватажников, кто бросит воровской промысел, полностью простятся прежние грешки. С барокарами… тут несколько сложнее. Имеются веские претензии на занятые ими земли, да и вообще… Скажите по чести, зачем вам эти чужестранцы, господин виконт? Неужели все-таки верность слову существует и у вас?
— Не существует, — отрезал Шагалан. — В отличие от ватаг, у меня нет среди барокаров даже друзей. Однако, во-первых, я не хотел бы, ваше величество, без причины затевать бойню.
— А во-вторых? — быстро осведомился король.
— Вам ведь потребуется армия? Нельзя полагаться лишь на своенравное рыцарство. Барокары же, если с ними не ссориться, способны составить костяк новых полков. Причем полков, преданных исключительно поддержавшей их в трудную минуту короне.
— Хм-м… — Монарх заерзал на месте, зачесал лоб, стараясь спрятать невольную улыбку. — Вы явно склонны рассуждать как государственный муж, господин виконт. Похвально. И ошибся, сделав на вас ставку. Да будет так, подумаем об имперских служаках… Но что же это мы все про других? У вас разве нет просьб для себя или ваших товарищей?
— Как вы справедливо заметили, мессир, мы получили скромный, но стабильный доход. С голоду не помрем, на большую дорогу не выйдем. Чего еще желать? Пожалуй, чуточку бы отдохнуть, опамятоваться, обвыкнуться в незнакомой жизни.
— Тяжело привыкается? — Демион заглянул в бездонные глаза собеседника. — Вас же, друг мой, растили только для освобождения страны, не так ли? Понятно, теперь, с достижением цели, вы ощущаете себя не в своей тарелке. Мне ли не знать, как опустошает свершившаяся долголетняя мечта?
— Мы привыкнем, — заверил юноша. — Цель — не проблема, сложнее разобраться в бурлении внезапно возникших возможностей. Но, убежден, и на это не понадобится много времени.
— Подъезжаем. — Король слегка отодвинул занавеску. — Рад бы дать вам море времени, господин виконт, да жизнь требует незамедлительных и твердых действий. Через пару недель для урезонивания пиратской вольницы выступает отряд. Некрупный, гнездо он, разумеется, не раздавит, однако самые наглые щупальца прищемит. Рассчитывать ли на участие в походе вас и ваших доблестных друзей?
— На мое — рассчитывайте, мессир. Что же касаемо ребят… У них разные настроения, не всех, полагаю, привлечет военная стезя. И, тем не менее, надеюсь, сейчас, пока мы сообща, никто не захочет расстаться с товарищами. За две недели должны успеть снарядиться и уладить дела.
— У вас уже появляются здесь дела?
— У нас уже три вызова на поединок, государь. Не все благородные воины готовы смириться с вашим решением. Такие придираются к любой мелочи, лишь бы не признавать в нас равных себе.
— Поединки? Этого не хватало!.. Хотя… Хорошо, попробуйте капельку проучить моих забияк. Поставьте их на место. Правда, душевная просьба: не увлекайтесь, не ополовиньте рыцарство Гердонеза! Оно мне пригодится.
— Главное же, мы обязаны съездить… на похороны.
— Ах да, — кивнул король грустно. — Мне докладывали о скорбном известии. Скончался еще кто-то из ваших друзей, верно?
— Мори, такое прозвище он обрел в лагере. Сильно порубленный под Сегерхёрдом, он долго цеплялся за жизнь. Больше трех месяцев…
— М-да… Вас, уникальных творений необузданного гения Иигуира, и так остается удручающе мало. Черт побери, дорого бы я дал за школу, кующую подобных бойцов!.. Впрочем, нет смысла и облизываться, это категорически невозможно. Одна только Церковь тотчас стерла бы меня в порошок… Что же тогда? Трястись над каждым из вас, молодые люди, оберегая и угождая? Не зазнаетесь? Понимаю, понимаю, не в вашей натуре. За то и ценю… Тут граф Ронфрен подбросил идею как-то отметить поле славной битвы под Сегерхёрдом. Все-таки нельзя отрицать — именно там отвоевывалась свобода Гердонеза. Какая-нибудь часовня или даже целый монастырь. Получится и памятник вашим павшим товарищам, а?
