Бывают слова-ключи. Когда ты произносишь их, ты освобождаешься. И расправляются плечи, и новым светом сияют глаза. Словно, потоптавшись у подножия горы, ты вдруг разом с легкостью взлетаешь на вершину.
Денис смотрел на меня, не отрывая глаз — наверное, эти перемены были мне к лицу. Я отчетливо видела, что происходит: отпустив его, я тем самым околдовала его еще сильнее. Сейчас он меня поцелует… Мне очень хотелось узнать, каковы его губы на вкус. И в то же время, я боялась, что поцелуй спугнет восхитительный миг истины, который был мне дарован. Не дожидаясь этого, я привстала на цыпочки, провела рукой по его волосам и шепнула:
— Все будет хорошо.
Вот и все. Потом мы вернулись в трюм, где продолжалась вечеринка. Я нагнулась над захмелевшим Мегедэлем Амадасом и предложила:
— Досточтимый Мегедэль, а не спеть ли нам еще раз вашу застольную песню?
Береговая охрана в бухте Нивальд являла собой печальное зрелище. Несколько патрульных судов, явно не годных даже к каботажному плаванью, покачивались у пристани. Моряки в расстегнутых мундирах играли в карты, сидя на пустых ящиках; тут же суетились их жены, развешивая белье или гоняя тощих кур. Когда мы на восьми рыбачьих баркасах причалили к берегу, никто даже не поинтересовался, кто мы и откуда.
Юный король в недоумении оглядывался по сторонам.
— Это что, моя береговая охрана? — ужаснулся он. — Эй, служивый, а где остальные суда?
Моряк, к которому он обратился, с трудом открыл заплывший глаз.
— Так где ж им быть, парень? В море ушли, на рыбалку.
— На рыбалку?!
— Ну да. Есть надо, детишек кормить надо? То-то и оно. Правда, сегодня из столицы депеша пришла: мол, королевский флот с обходом движется. Будет хлопот на наши головы… И с чего бы? Не прошло и года, как был обход… — и моряк зевнул.
— Пойдемте, пойдемте, ваше величество, — шепнул Лесанту Денис. А Бару сказал: — Значит, королевский флот покинул устье Рабуса… Канцлер не теряет времени.
Нам действительно незачем было привлекать к себе внимание лишними расспросами. Но я разделяла негодование принца. Мне было обидно за Шимилор. Нельзя же быть такими непугаными идиотами! А скажи им сейчас, что через два-три дня вражеский флот расстреляет их из пушек, так ведь не поверят! Или в панику ударятся.
— Платят им мало, — пояснял по дороге Бар. — В пять раз меньше, чем на королевском флоте. И дворян здесь нет даже среди офицеров: форма не такая красивая. Вот они и превратились в рыбаков и фермеров. Но раз в два года, когда королевский флот проходит вдоль побережья, они драят пуговицы до блеска, латают свои посудины, поднимают флаги и стоят на вытяжку перед адмиральским кораблем.
— Я все сделаю по-другому, — заверил нас Лесант. — Я выделю из казны деньги на содержание настоящей армии и флота. Никому больше не придет в голову напасть на Шимилор.
— Если в казне еще что-то осталось, — вздохнул Бар.
— Ну, тогда… Тогда я увеличу подати. Я… введу обязательную воинскую повинность. Пусть каждый взрослый шимилорец научится держать оружие в руках!
— И прослывете в веках Лесантом Жестокосердным, ваше величество.
— А что же делать? — воскликнул юный король.
— Выбирать, — жестко ответил Бар. — Что вам важнее: любовь подданных или благоденствие их потомков.
Лесант замолчал, обдумывая услышанное. Между тем к полукорсе от берега перед нами раскинулась степь.
Сейчас, в конце лета, лишь плети лиловых колокольчиков да яркие охапки ромашек нарушали однообразие сухого ковыля. А вдалеке, дрожа в нагретом воздухе, бродили бесчисленные конские табуны.
Жарко… Я надела рубашку на голое тело — успею еще находиться в корсете. Завязала ее узлом на животе, закатала рукава по-ковбойски. Любопытные полевки порскали из-под моих сапог, осторожные суслики пересвистывались на пригорках.
Первыми нас встретили пастушьи собаки. Огромные, косматые, бело-рыжие, они сгрудились в стаю, утробным рычанием предупреждая Чаню: не делай глупостей, чужак.
— Нужны вы мне, блохастые, — небрежно бросил наш герой, демонстративно их не замечая. Потом торговцы лошадьми увидели потенциальных покупателей. Они гурьбой бросились нам навстречу. Каждый тянул в сторону своего загона, обещал, что у него — самые красивые, самые быстрые, самые выносливые кони.
У меня и в самом деле разбежались глаза. Каких коней здесь только не было! Серебристо-голубые рысаки из Лайдолая, мохноногие норрантские тяжеловозы и, конечно, скаковые умопомрачительных мастей: серые с алой попоной, оранжевые с голубым, черные с золотом, белоснежные в лиловых яблоках. Была и бело-красная кобылка, точно такая, как моя Помми. Сэф предложил купить ее, но я отказалась. Я ведь решила, что вернусь за Помми. А зачем мне две одинаковые лошади? В конце концов, я остановилась на невысоком жеребчике с маленькой умной мордой. Он был скромного густо-лилового цвета, но с ослепительно-оранжевыми пятнами на груди и на лбу. Принцу Денис подвел белоснежного скакуна. Он был поистине достоин короля!
Дальше нам предстояло расстаться. Я, Нолколеда, Денис и Сэф вместе скакали в Вэллайд. Миллальфцы и люди Мегедэля, кто верхом, кто на телеге, разъезжались разными дорогами. Лесант ехал отдельно, с Баром и Мегедэлем Амадасом. На случай, если в городе ждут «самозванца», короля решено было переодеть в женское платье. Пожалуй, это стало для храброго мальчишки самым тяжелым испытанием. Из него получилась прелестная златокудрая барышня, но никто из нас не решился сказать ему комплимент.
Торговцы пустили нас в свой шатер переодеться. Я быстро вытряхнула из мешка все лучшее, что смогла найти в Кровэле: бархат, атлас, перья, кружева… Через час, простившись с остальными, наша четверка первой отправилась в путь.
Кони не скакали, а летели над степью — здесь, в Лаверэле, это была не просто метафора. Чаня от них не отставал. Звонкая музыка копыт опьяняла. Ветер развевал белоснежные перья на моем берете. В голове крутилось: «Нас четверо, еще пока мы вместе…» Корс за корсом мы приближались к столице.
Вот закончилась степь, потянулись крестьянские поля, на которых шла страда. Нам пришлось сбавить скорость, лавируя между телегами, груженными яблоками, помидорами, репой, бочками с молодым вином. Затерявшись в этом изобилии, мы въехали на южную окраину Вэллайда.
Здесь мы разделились. Нолколеда, спешившись и вверив нам судьбу своего коня, отправилась во дворец, а мы тихими улочками добрались до трактира «Вкус золота». Сюда Бар должен был привести Лесанта. Заказав обед, бросив на стол береты и перчатки, мы погрузились в напряженное ожидание, чутко прислушиваясь к разговорам вокруг.
Обычно в этом трактире собирался после работы мастеровой люд — недорого перекусить и пропустить кружечку-другую «Кислятины». Вот и сейчас за соседним столиком, подозрительно косясь на троих дворян, вполголоса беседовали двое усталых ремесленников.
— В городе многие об этом шепчутся. Единорог ушел прямо из королевских конюшен, и никто не смог его остановить, — говорил один.
