Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
По самые борта они были завалены рыбой, масляно отсвечивавшей в сиянии луны и тусклого берегового фонаря. Рыбу начали переваливать на носилки и грузить в фургон. Квадратный председатель сказал что-то рыбакам, и несколько толстых кефалин шлепнулись на причал к его ногам.
Однако не кефали отводились первые роли в предстоящей трапезе. «Ай да председатель, хороший человек», – цокал языком Биюк-ага, вспоминая после этот ужин.
Застолье не отличалось обилием блюд и сервировкой. Салфетки заменяла стопочка разорванных на квадратики газет, стаканы были граненые, а главное блюдо принесли в закопченной кастрюле.
Но это была кастрюля осетрового шашлыка, какого я не отведывал ни до, ни после.
Помидоры и пряные травки лежали грудами, водка пересекала стол прозрачной колоннадой, а посреди всего на тарелке с отбитым краешком переливался ломоть свежайшей икры, напоминавший фактурой, чернотой и размерами новенькую, из магазина, калошу, перевернутую подошвой вверх.
…Проснулись на удивление легко. Только-только принялось светать, провожатые еще не объявились. В стареньком приемнике отыскался дивный иранский джаз, и он себе мурлыкал в полумраке, наводя на хорошие мысли. Поковыряв вилками остатки ночного пира и запив их минералкой из холодильника, мы отправились на причал.
* * *
Две лодки составляют рыболовецкую бригаду. Мы сели в заднюю, весельную. Передняя потащила ее на буксире. Пейзаж сдвинулся с мертвой точки и медленно поплыл вокруг деревянных бортов.
Еле слышно тарахтел мотор впереди. Этот ржавый, брызжущий маслом мотор толкал наши старые лодочки по ровной до самого горизонта серо-зеленой воде, упиравшейся в такое же небо. Край неба уже тронул розоватый предрассветный ожог.
Все молчали, только вода шуршала под днищем. Мы удобно развалились на пахнущих рыбой сетях. Берег уходил все дальше, а с ним спящий поселок и одинокие фигурки полинялых пограничников.
Небо светлело, и звезды растворялись в нем одна за другой.
Горизонт налился алым соком.
Солнце не вспыхнуло – оно просто выскочило из моря, как вытолкнутый водою поплавок, и вишневой косточкой повисло над горизонтом. Зеленая волна убегала вправо, горизонт загибался вокруг вишневого солнца – или какой-то другой, не нашей звезды – и море казалось опасным и багровым.
Идти предстояло километров сорок.
День между тем разогрелся уже вовсю. Разоблачившись, мы остались в плавках. Рыбаки тихо переговаривались по-азербайджански. Спутник мой задремал. Время от времени кто-нибудь вставал и мерил воду шестом в местах особенно мелких.
Позади раздался стрекот. Разводя крутые буруны, выскочила на нас востроносая легкая председательская моторка. Наш круглолицый провожатый, ошалевший вчера от еды и водки, с блаженной улыбкой стоял у ветрового стекла, жмуря глаза от ветра и удовольствия. «Нет, посмотрите! – закричал он, обводя горизонт рукою. – Какая вода! Солнце!» – и, описав широкую дугу, лодка умчалась. Опять была тишина, и вода шуршала вдоль борта.
Спустя полчаса, однако, председательская моторка вновь была тут как тут. Не снижая скорости, председатель швырнул нам в лодку пару рыбин, круглолицый прокричал очередные соображения о воде и солнце, и они опять исчезли. Наши рыбаки принялись чистить рыбу, сооружать уху.
Это совсем особенная штука – рыбацкая уха в лодке. Один за другим появились откуда-то примус, ножи, лук, чеснок и разные там приправы, мешочек крупы и другой, поменьше, с солью, кастрюля, заткнутая деревянной пробкой бутыль с пресной водой, хлеб и прочее. А заодно – небольшой арбуз, который тут же был разъят на ломти и съеден.
Уха булькала в большой облупленной кастрюле на носу, придерживаемая одним из рыбаков. Примус шипел, солнце карабкалось к зениту. Лодки ползли себе, и точно ко времени, когда уха сварилась, подоспели наши друзья в остроносой моторке. Пришвартовались, вытащили на свет божий водку, не забыв оговориться, что вообще-то в море не пьют.
Уха удалась на славу. Водка же в такое утро была просто ни к чему, и мы едва пригубили, чтоб не обидеть хозяев. Зато круглолицый наш, вырвавшись из кабинета, пил вольно, с надрывом, успевая все ж с набитым ртом показывать, в какой стороне вода, в какой – солнце.
* * *
Кильку в Ленкорани ловят с сейнеров. Просто опускают в воду широкую трубу и засасывают косяк, процеживая наподобие пылесоса. Кефаль же и другую, что покрупнее, – с лодок, как и тысячу лет назад. Проверенные веками приемы лова как нельзя лучше подходят к местным условиям.
Море тут, я уже говорил, мелкое. Такое мелкое, что и в добром десятке километров от берега можно стоять в воде – море доходит до подбородка.
Один из рыбаков, как есть в одежде, спрыгивает в это лягушачье море, и с лодки ему протягивают шест с привязанной сетью – она похожа на гигантский зеленый бинт шириною метр с чем-нибудь при километровой длине. Рыбак втыкает шест в илистое дно, мерзнет возле него и ждет, покуда лодка, стравливая сеть в воду, описывает на веслах широкую подкову. Тем временем с разинутой стороны этой подковы ходит взад-вперед другая лодка, и те, кто в ней, колотят по бортам и по воде досками и чем попало, запугивая кефаль в помеченную поплавками ловушку (XX век обогатил эту механику шумом лодочного мотора).
Заслышав такой трезвон, рыба пугается насмерть и, оставляя на поверхности выпуклый след, темной тенью несется к сети. Лодка же номер один все полнее замыкает кольцо и наконец доходит до стерегущего шест. Тут она останавливается, окоченевший рыбак вскарабкивается на борт, сеть с запутавшейся в ней кефалью начинают помаленьку подтягивать и выбирать. Мокрую сеть укладывают в одно отделение лодки, вынутую рыбу – в другое, белое кольцо поплавков делается все уже…
Вся операция занимает часа полтора, и финал ее неожидан.
Километровая окружность поплавков колеблется на зеленоватой воде белым пунктиром.
Застиранное голубое небо туго натянуто над головой.
Ослепительной, добела раскаленной серебряной монеткой сверкает солнце, обжигая спины и плечи.
И картинны выбеленные водой деревянные лодки, черные лица рыбаков. А главное – ритмичные движения загорелых рук, вытягивающих сеть и выбирающих из нее рыбу.
Позы рыбаков – древние, как наскальные рисунки Гобустана. Время будто остановилось, века текут, но обтекают нас, как лодку, стоящую на якоре посреди реки…
На дне уже порядочно рыбы. Совсем сузился круг поплавков. Кефаль, почуяв сеть, делает гигантские прыжки, бросается от края к краю. Порой рыбы перепрыгивают белую цепочку и оказываются на воле, их пенистые торпедные следы веером разбегаются от лодки; иные же, обезумев, тут же совершают еще и еще прыжок – и возвращаются в панике в кольцо плена.
А оно теперь уже совсем крошечное… Все… Нет!
Тут-то и начинается самый фантастический акт!
Вода буквально вскипает, она мечется и бьется, как если бы в сети попал бешено вращающийся пароходный винт. Море вокруг лодки белеет от пены, синим и красным сверкают рыбьи спины и плавники, брызги фонтанами взлетают вверх, мутные потоки воды заливают лодку, и… и – все!
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
