Однако он не казался ни свежее, ни моложе. Скорее, намного старше. Его кожа была дряблой и бледной, а под глазами виднелись большие темные мешки. Он показался Штефану похожим на измученного преследованием зверя, которому в каждой тени мерещится затаившийся враг. Уайт улыбался, однако выражение его глаз делало эту улыбку фальшивой. Его правая рука висела на бело-голубой перевязи, и вид торчавшей из перевязи кисти в перчатке в первое мгновение озадачил Штефана. Когда он видел правую кисть Уайта в последний раз, она сжимала автомат и находилась в волчьих клыках, а происходило все это метрах в пяти от Уайта. Однако уже в следующий миг Штефан понял свою ошибку: то, что он принял сейчас за кисть, на самом деле являлось мастерски изготовленным и покрытым черной кожей протезом. Это был не один из современных биоэлектронных протезов, с помощью которых можно захватывать предметы, открывать бутылки и вроде бы даже печатать на машинке, а обычный неподвижный довесок — по сути дела слегка доработанная версия классического пиратского крюка.
Уайт заметил, на что смотрел Штефан, и растянул губы в еще более широкую и еще менее искреннюю улыбку.
— Дешевая модель, — сказал он, пожимая плечами. — Вы же знаете, как оно бывает, когда человек работает на государство: оно экономит на чем только может. — Он указал кивком на БМВ. — Что случилось-то?
— Неудачно припарковался, — ответил Штефан.
Его слова и ему самому показались нелепыми и ничуть не смешными. Какого черта здесь появился Уайт? И почему именно в этот момент?
— А что… что вы-то здесь делаете? — спросил Штефан, запинаясь.
У него во рту по-прежнему было полно желчи, которая поднималась из желудка быстрее, чем он успевал ее проглатывать. Штефану и так было дурно, а тут еще вид изуродованной руки Уайта напомнил ему о его раненом плече, и оно сначала заныло, а потом начало сильно болеть. Штефан чувствовал, что его вот-вот стошнит. Впрочем, если это и вправду случилось бы, он наглядно продемонстрировал бы Уайту, какое отвращение тот у него вызывает.
— Хотел вас навестить, — ответил Уайт. — Точнее, вашу супругу.
«Сейчас он скажет, что совершенно случайно оказался здесь как раз в тот момент, когда я выходил из машины, — подумал Штефан. — Но кто ему поверит?»
Словно прочитав его мысли, Уайт сказал:
— Я минут пять ехал вслед за вами. Конечно, я не знал, что водитель этой машины именно вы. Мне просто бросился в глаза этот автомобиль.
— Пять минут? — с сомнением в голосе переспросил Штефан.
Он не удивился бы, если бы Уайт сказал не «пять», а «пятьдесят». Такая цифра показалась бы ему гораздо правдоподобнее.
Уайт пожал плечами.
— А может, три минуты. Или восемь. Это что, имеет какое-то значение?
«Еще бы!» — подумал Штефан, однако вслух ничего не сказал. Не дождавшись ответа на свой вопрос, Уайт через несколько секунд снова пожал плечами и кивнул в сторону лифта.
— Так или иначе, очень хорошо, что я вас здесь встретил. Теперь не придется расспрашивать, как найти вашу супругу. Сегодня вы будете моим проводником.
— Надеюсь, вы не рассчитываете на такие же волнующие приключения, какие мы пережили при нашей последней встрече? — пробурчал Штефан.
Эта шутка и ему самому показалась такой же плоской, как и предыдущая, а Уайт на этот раз даже не стал утруждать себя, изображая вежливую улыбку.
Молча и все еще испытывая дрожь в коленях, Штефан пошел вместе с Уайтом к лифту. Они прошли мимо громоздкой американской машины с американскими номерами, на которой, по-видимому, и приехал Уайт. За рулем сидел молодой человек и курил. Он не стал вылезать из машины, а лишь коротко кивнул Уайту и внимательно посмотрел на Штефана.
— Вы, стало быть, отказались от своей маскировки, — сказал Штефан.
— Маскировки?
— От образа австрийской версии Индианы Джонса, — пояснил Штефан. — Каково же ваше истинное лицо? Как обычно, ни то, и ни другое?
— Может быть, — ответил Уайт с таинственным видом. — А может, чтобы правда открылась, должно пройти еще очень много лет.
Они подошли к лифту. Когда приехала кабина лифта и они вошли в нее, Уайт вдруг спросил:
— Что вы рассказали?
— О чем?
— Обо мне. И о том, что произошло в Хорватии. Вы знаете, что я имею в виду.
— Неужели?
Лифт начал с гудением подниматься, и в Уайте в тот же миг что-то переменилось — не в выражении лица и не в манере держаться, а что-то внутри него. Штефан на мгновение почувствовал себя так, как в то утро, в другом подземном гараже и в другом лифте: он словно бы заглянул за внешнюю оболочку людей и предметов и теперь воспринимал Уайта как нечто целостное, а не как совокупность отдельных черт, присущих ему. Такой способ восприятия мира раздражал и пугал Штефана, однако в этом было и что-то захватывающее.
— Я слышал, что у вас… были кое-какие проблемы. Это так?
— Вы хорошо информированы, — сказал Штефан.
Конечно же, Уайт появился откуда ни возьмись отнюдь не случайно. Штефану это было понятно уже с первого мгновения их встречи.
— На том стоим! — произнес Уайт без тени улыбки.
— Тогда вы, по всей видимости, знаете, что мы никому ничего не говорили, — заметил Штефан. — Так что не переживайте — в этой стране никто не знает о вашем существовании и мы никому не рассказывали о ваших грязных делишках.
— В самом деле? — спросил Уайт. — Вы, наверное, хотели сказать: никому, кроме вашего шурина?
Штефан прикусил язык. Уайта, похоже, действительно хорошо проинформировали. Штефан предпочел промолчать.
— А кому еще? — не унимался Уайт.
— Никому, — заявил Штефан. — Да и Роберту лично я ничего не говорил об этом. Ему рассказала Ребекка. Я ведь не забыл, что вы мне советовали той ночью в Волчьем Сердце. Вы тогда излагали свои мысли достаточно прямолинейно.
Уайт вздохнул.
— Вам следовало бы поговорить со своей женой, — сказал он. — Я знаю, что мои слова вам могут показаться злой насмешкой, однако я действительно желаю вам только добра, Штефан.
— Да уж! — воскликнул Штефан. — Это я уже заметил. — Он помассировал свое ноющее плечо. — Не проходит и дня, чтобы я хотя бы раз не вспомнил о том, каким заботливым вы себя проявили по отношению к нам.
— А что вас не устраивает? — спросил Уайт. — Вы ведь остались живы, не так ли? Через несколько недель вы, наверное, вообще обо всем этом забудете. Я ведь, кстати, — он приподнял свою изуродованную руку и поморщился — тоже прихватил с собой оттуда небольшой сувенир.
— Болит? — поинтересовался Штефан.
Уайт сморщил лицо.
— Только тогда, когда я не сплю.
— Вот и прекрасно! — Штефан говорил со злостью. — Напомните мне, чтобы я прислал вам месячный запас самого крепкого кофе.
