– Эван. – Марис опустилась рядом. – Я поняла, что требует мой долг, и хочу рассказать тебе первому.
Он провел ладонью по голове, приглаживая всклокоченные седые волосы, и нахмурился.
– Так что? – спросил он.
– Я… я жива, Эван! Летать я не могу, но я та же, прежняя.
– Мне радостно слышать это и знать, что ты и вправду так думаешь.
– И я не целитель и никогда им не стану.
– Ты многое поняла, пока я спал, верно? – Он внимательно посмотрел на нее. – Да, я тоже знал это, хотя и не говорил тебе. Да ты и сама не хотела знать.
– Верно, не хотела. Я думала, у меня нет выбора. Что еще мне оставалось? Боль и воспоминания о боли, мысли о своей никчемности. Боль останется… и воспоминания тоже, но быть бесполезной – совсем не обязательно. Мне надо научиться жить с этим, смириться или не замечать, потому что есть то, что я должна сделать. Тайя мертва, летатели разобщены, но есть вещи, которые могу сделать только я, чтобы все привести в порядок. А потому… – Она закусила губу и отвела глаза. – Я люблю тебя, Эван. Но я должна покинуть тебя.
– Погоди! – Он коснулся ее щеки, стараясь поймать ее взгляд.
Марис вспомнилось, как она впервые заглянула в синий омут этих глаз, и неожиданно ее захлестнуло мучительное ощущение потери.
– Скажи, – потребовал он, – почему ты должна меня покинуть?
Она беспомощно развела руками:
– Потому что я… я здесь чужая.
Он шумно вздохнул, сдерживая не то рыдание, не то смех.
– Неужели ты решила, Марис, что я люблю тебя как помощницу? За то, что ты облегчала мой труд? Честно говоря, как помощница ты часто испытывала мое терпение. Я люблю тебя как женщину, люблю за то, что ты – это ты. И теперь, когда ты знаешь, кем была для меня, ты считаешь, что мы должны расстаться?
– Мне предстоит очень многое сделать, – тихо сказала она. – И я еще не знаю, что из этого получится. Я могу потерпеть неудачу. Ты рискуешь, оставаясь со мной. С тобой может случиться то же, что с Рени… Я не хочу подвергать тебя опасности.
– Ты этого и не делаешь, – отрезал Эван. – Собой рискую я сам, и только я. – Он крепко сжал ее руку. – Может быть, я смогу помочь тебе, так разреши мне сделать то, что в моих силах, не отталкивай меня. Я разделю твое бремя. Я ведь гожусь не только на то, чтобы угощать чаем твоих друзей.
– Но зачем? – возразила Марис. – Это же не твои заботы.
– Не мои? – В его голосе послышалось возмущение. – Разве Тайос не моя родина? Решения Правителя Тайоса непосредственно касаются меня, моих друзей и моих пациентов. Здесь, в этих горах, в этом лесу мое сердце. Ты здесь чужая. Но то, чего ты добьешься для своих, для летателей, неминуемо коснется моих земляков. А их я знаю так, как тебе не дано. И они знают меня, доверяют мне. Многие из них у меня в долгу – да в таком, что не откупиться железной монетой. Они помогут мне, а я помогу тебе. Думаю, моя помощь тебе нужна.
Марис почудилось, что в нее как будто вливается некая новая сила, и она улыбнулась, радуясь, что будет не одинока в своей борьбе, чувствуя себя более уверенной.
– Да, Эван, ты мне необходим.
– Я здесь. С чего начнем?
Марис откинулась на деревянное изголовье, прильнув к плечу Эвана.
– Нам необходима тайная площадка для приземления, чтобы летатели могли посещать Тайос и чтобы Правитель и его соглядатаи ничего бы об этом не знали.
Он кивнул, едва она договорила:
– Это просто. Неподалеку отсюда есть заброшенная ферма. Хозяин умер только прошлой зимой, и лес еще не вторгся на поле, хотя и скрывает его от посторонних глаз.
– Чудесно. А не перебраться ли нам туда всем, на случай если нас начнут разыскивать стражники?
– Я должен остаться тут, – твердо заявил Эван. – Если меня не смогут отыскать стражники, то и больные не смогут. Они должны всегда знать, где меня найти.
– Но это же опасно для тебя.
– В Тосси есть семья с тринадцатью детьми. Я помогал матери при тяжелых родах, не раз спасал ее детей от смерти, и все они будут рады отплатить мне тем же. Их дом стоит у самой дороги. Если за нами пошлют стражников, они обязательно пройдут мимо и кто-нибудь из детей успеет прибежать и предупредить нас.
– Отлично! – Марис улыбнулась.
– Что еще?
– Для начала разбудим С’Реллу. – Марис приподнялась, осторожно убрала его руку и спустила ноги с кровати. – Она должна стать моими крыльями и разносить мои послания. Много посланий. И начнем с первого, самого важного. К Вэлу Однокрылому.
Конечно, Вэл прилетел к ней.
Она ждала его на пороге тесной двухкомнатной хижины, сколоченной из досок, потемневших и потрескавшихся от непогоды. Мебель внутри хижины давно заросла плесенью. Вэл сделал три круга над бурьяном, покрывшим поле – серебряные крылья казались темными на фоне грозовых туч, – и только тогда решился приземлиться.
Марис помогла ему сложить крылья, хотя от прикосновения к мягкой металлической ткани внутри у нее все сжималось и вздрагивало. Вэл обнял ее и засмеялся:
– Для искалеченной старухи ты прекрасно выглядишь!
– А ты слишком остроумен для идиота, – отпарировала Марис. – Входи, входи!
В комнатушке Колль настраивал гитару.
– А, Вэл! – сказал он, кивая.
– Садись-ка, – предложила Марис. – Я хочу, Вэл, чтобы ты сначала послушал кое-что.
Он посмотрел на нее с недоумением, но покорно сел.
Колль запел «Падение Тайи». По настоянию сестры он сочинил два варианта, и Вэлу спел грустный.
Тот слушал вежливо, лишь с чуть заметным нетерпением.
– Очень неплохо, – сказал Вэл, когда песня кончилась. – И очень печально. – Он сурово взглянул на Марис. – Значит, ради этого ты послала за мной С’Реллу и принудила меня лететь сюда, рискуя жизнью, хотя я дал клятву больше никогда не приземляться на Тайосе? – Он нахмурился. – Ты сильно повредила голову при падении?
– Дай же ей хоть рот открыть! – со смехом перебил Колль.
– Ничего, – сказала Марис. – Мы с Вэлом старые друзья и хорошо понимаем друг друга, верно?
Вэл холодно улыбнулся.
– Ну ладно, – сказал он. – Выкладывай, что за причина.
– Тайя, – коротко ответила Марис. – И как восстановить то, что распалось на Совете.
– Слишком поздно! – Вэл продолжал хмуриться. – Тайя повешена. Мы пытались настоять на своем, а теперь ждем продолжения.
– Если еще ждать, так и правда будет поздно. Мы не можем ставить под удар существование школ и Состязаний, которые будут доступны только нашим противникам. Ты дал козырь Корму и его приспешникам, когда ушел с заседания и начал действовать без поддержки Совета.
