— Может, теперь ты замолчишь, когда есть что-то другое, что займет твои мысли? Предлагаю найти тебе что-нибудь приличное из одежды. Отец Жуан может приехать в любой момент, чтобы нас обвенчать. Не думаю, что букета цветов будет достаточно!
Адский поток ярости захлестнул Ройалл. Она забыла про свою наготу и стиснула кулаки.
— Я тебе покажу, как обращаться со мной! Я тебе не одна из твоих шлюх!
С быстротой молнии она вскинула колено и изо всей силы ударила Себастьяна в пах.
— Как тебе это понравится, похотливый старый кот? Это успокоит тебя ненадолго. Когда прибудет отец Жуан, я попрошу его помолиться за тебя.
— Как ты могла такое со мной сделать? — выдохнул Себастьян, сгибаясь пополам от боли.
— Как? А вот как, — сказала она, вскидывая другую ногу.
На этот раз Себастьян оказался проворнее и схватил ее за лодыжку. Они оба повалились в траву. Ройалл пыталась откатиться от него, но он притянул ее обратно. Она не испытывала боли и молотила по нему обоими кулаками. Наконец ей удалось увернуться и встать на колени. Себастьян катался взад и вперед, держась рукой за пах. Неожиданно он рассмеялся громким, раскатистым смехом, что буквально ошеломило Ройалл. Возможно, это был еще один из его дурацких трюков.
— Болит, как тысяча чертей, — выдавил он сквозь стиснутые зубы.
— Ты заслуживаешь даже большего, — сказала Ройалл, вставая. — Как посмел ты обращаться со мной так, словно я шлюха! Как ты посмел!
— Заткнись, Ройалл. Дай мне спокойно умереть. Я умираю. Ты убила меня, — произнес он дрожащим голосом.
— Если ты умираешь, почему тогда разговариваешь?
— Потому что ты заслуживаешь того, чтобы послушать кого-то для разнообразия. Может, ты покалечила меня на всю жизнь. У нас может никогда не быть детей. Бьюсь об заклад, ты никогда не думала об этом.
— Каких детей? — спросила Ройалл, собирая ярко-красные и желтые цветы. — Если ты готов, то я тоже, — тихо произнесла она.
— Где твоя одежда?
Ройалл беззаботно махнула рукой:
— Там, где ты сорвал ее с меня. Ты сказал, что отец Жуан едет сюда, чтобы обвенчать нас. Скорее же решайся, Себастьян, пока я не передумала.
Себастьян лишился дара речи.
— Ты не… ты не будешь… ты не можешь… падре…
— Я не сдвинусь с места. Ты поставил меня в такое положение — пусть так все и останется. Предоставляю тебе возможность придумать подходящее объяснение для отца Жуана.
— Ройалл, если ты не закроешь рот, я клянусь…
— Что ты сделаешь, Себастьян? — промурлыкала Ройалл. — Не говори — покажи мне… пока не приехал отец Жуан.
ЭПИЛОГ
Ее звали Ройалл. Теперь она стала его женой, хотя, наверное, в душе всегда была ею, с той самой ночи в Рио-де-Жанейро, когда они дарили друг другу чудо любви.
За окном ветер шелестел листвой и слышался плач ребенка, их ребенка. Это было дитя любви, унаследовавшее гордую осанку своего отца и янтарно-огненные глаза матери. Благословенное дитя!
Он прислушивался к звукам ее шагов. Его чувства были обострены, каждая клеточка трепетала в ожидании. Скоро, говорил он себе, она придет к нему во всем своем восхитительном золотом великолепии. Простыни захрустят, когда она ляжет на кровать рядом с ним, время остановится, и его мир наполнится ее близостью и любовью.
Скоро он коснется ее, будет любить ее, боготворить. Когда ее пальцы скользнут по тем местам, которые она так любила, он поймет, что она отдается ему полностью и целиком. А в самом конце, когда она будет шептать его имя, они станут единым существом, одним сердцем, одной душой, одним желанием. Вместе они поднимутся к небесам и унесутся в миры, известные лишь тем, кто действительно любит. И каждый раз они по-новому открывали друг друга, наслаждаясь, лаская, любя. Если мир знал ее как его жену, то он знал ее как свою возлюбленную — страстную, неукротимую, смелую. Навсегда она стала его Ройалл, обладательницей ключа к его сердцу, женщиной, чья страсть не уступает его страсти.
Дверь в дальнем конце комнаты отворилась, пропуская яркий луч света. Она стояла в дверях. Свет позади нее озарял ее прекрасное тело, окаймляя его огнем. Ее пеньюар из прозрачного красного шелка подчеркивал золото ее волос, рассыпавшихся по плечам и груди, придавая ей девственный вид, так не сочетающийся с тем, что он читал в ее глазах. Однажды она сказала ему, что девственность не состояние тела, а скорее состояние души.
И она была права. При всей своей страстной чувственности Ройалл оставалась нетронутой, чистой, свежей. Годы состарят всех смертных, но ее расцвет застыл в вечности. Она владеет тайной молодости и тщательно бережет ее. В ней навсегда сохранится пленительная невинность, которая не подчинится законам времени.
