Фарли знал, что ударил Козмо. Он опять вдавил педаль газа, направив машину к воротам, но в последний момент нажал на тормоз, выскочил и побежал к воротам, каждую секунду ожидая пули в спину или голову. Он откинул стальную задвижку, распахнул ворота почти настежь и, обернувшись, увидел, что на него, шатаясь, идет Козмо — без пистолета, но с металлическим прутом в руке, который он подобрал в куче мусора. Козмо хромал и ругался на своем языке. И шел на него.
Фарли полностью открыл ворота и бросился к водительскому сиденью, но опоздал: металлический прут разбил боковое стекло со стороны водителя, Фарли едва увернулся и побежал, преследуемый Козмо, — побежал в темноту к рядам машин, готовых пойти под пресс, затем к другому ряду, где автомобили ожидали разборки на запчасти.
Одар больше не мог этого вынести. Терпеть двоих незваных гостей, бегающих по его двору, было выше его сил. Его переполнял адреналин, и он стремительно рванулся к обоим мужчинам. Поводок натянулся как струна, и протянутая наверху проволока лопнула. А Одар с горящими демоническими глазами, оскаленной мордой и пеной на клыках бросился на них.
Фарли увидел Одара первым и, подтянувшись, вскарабкался на крышу разбитого «плимута». Козмо тоже заметил Одара, но у него не хватало времени, чтобы замахнуться прутом, поэтому он последовал примеру Фарли и запрыгнул на капот, а оттуда на крышу потерпевшего аварию «ауди». Одар следовал за ним вплотную, черная шерсть блестела в лунном свете.
Пес подпрыгнул вверх, но соскользнул на землю, затем подпрыгнул снова, таща за собой поводок, и через несколько секунд уже стоял на крыше «ауди». Но Козмо уже перемахнул на крышу соседнего «понтиака», а оттуда — на почти разобранный «сабербан». Неожиданно Одар прекратил преследование Козмо и переключился на Фарли, который тоже прыгал с крыши на крышу частично разобранных автомобилей, пока не обернулся и не увидел, что собака гонится за ним, делая то же самое.
Вскоре Козмо стал двигаться медленнее, начала сказываться травма. Фарли услышал его тяжелое дыхание на крыше старого «кадиллака», а сбитый с толку пес, напрягшись, стоял на крыше «мустанга», переводя взгляд с одного мужчины на другого, словно решая, на кого напасть первым.
Тогда Козмо заговорил с Одаром на армянском, пытаясь перетянуть его на свою сторону, отдавая команды на языке, который животное привыкло слышать.
Фарли, не так сильно травмированный, как Козмо, но, возможно, еще больше обессилевший, тоже попытался убедить собаку. Но когда он заговорил, его слова прерывали истерические рыдания, а по щекам потекли слезы.
— Не слушай его, Одар! Ты такой же, как я! Я тоже «одар»! Убей его! Убей проклятого армяшку!
Одар кинулся на Фарли, и тот закричал тонко, как женщина. Этот вопль ужаса что-то разбудил в агрессивном животном. Пес развернулся, скакнул на капот, оттуда на крышу и полетел на Козмо, как снаряд, скинув его с машины на землю. Не удержавшись, он упал рядом с Козмо, неловко изогнувшись, взвизгнул от боли и поднялся, сильно хромая. Одар совсем не мог опереться на левую заднюю лапу и едва мог ступить на правую.
К этому времени Фарли уже бегом мчался к своей машине. Добежав, он запрыгнул на сиденье, но не смог завести двигатель. Плача от бессилия, выключил зажигание и запер дверь, в то время как Козмо хромал к куче металлолома, где потерял пистолет. Но фонарик Козмо не горел, и он мог лишь шарить руками в обломках металла, пока наконец не нашел оружие, порезав при этом палец до кости.
Фарли снова повернул ключ зажигания, и машина завелась. Он включил скорость и нажал педаль газа в тот самый момент, когда Козмо появился в пассажирском окне и выстрелил через стекло пять раз, промахнувшись четыре раза. Пятая и последняя пуля вошла Фарли под правую подмышку, когда он выворачивал руль налево. Машина, взвизгнув покрышками, вырвалась со двора.
Пес сидел на правом бедре, подвывая и рыча на Козмо, который прохромал к своему «кадиллаку», спрятанному между зданий. Козмо завел автомобиль и попытался преследовать Фарли. Но он не проехал и четверти мили, когда вынужден был съехать с дороги и остановиться. Он оторвал подол футболки и попытался остановить кровь, лившуюся из глубокой раны на голове и стекавшую на глаза.
В полумиле от кладбища автомобилей Фарли обнаружил, что ранен. Просунув левую руку под мышку, он нащупал теплую влагу, закричал, но все же продолжал вести машину, освещая дорогу одной фарой, несмотря на то что погнутые крылья царапали покрышки.
Фарли потерял ощущение времени, но, следуя инстинкту, направился в восточную часть Сансет-бульвара — туда, где он начинается недалеко от центра Лос-Анджелеса. Иногда Фарли останавливался на красный свет, иногда нет, но он не заметил полицейскую машину, проезжая на красный на Альварадо. Несколько водителей резко затормозили и начали сигналить.
Он неторопливо проехал через районы, заселенные этническими меньшинствами, где люди разговаривали на языках Латинской Америки, Юго-Восточной Азии и Среднего Востока, а также на русском, армянском, арабском и еще на дюжине других языков, которые он ненавидел. Он ехал на запад, в Голливуд, ехал домой.
Фарли Рамсдейл не слышал полицейскую сирену и, конечно, не знал, что экипаж Рампартского участка объявил о преследовании белой «тойоты», назвав ее номер, местоположение и направление движения, а экипажи Голливудского участка начали выдвигаться к Сансет-бульвару. Все копы были убеждены, что за рулем «тойоты» находится пьяный, потому что машина болталась из стороны в сторону всего на пятидесяти километрах в час, вынуждая встречный транспорт резко принимать вправо и останавливаться. Кроме того, водитель явно не слышал сирены и не видел череду черно-белых патрульных машин, следующих за автомобилем преследования.
На Нормандия-авеню Фарли пересек границу Голливудского участка, продолжая двигаться на запад. Но он уже не сидел за рулем. Фарли Рамсдейл находился в спортзале голливудской средней школы, кидая мячи в баскетбольное кольцо, и все броски были трехочковыми, пролетающими прямо в сетку. Бросок — попадание. А телка из группы поддержки, не обращавшая на него внимания, сейчас строила ему глазки. Сегодня вечером он ее трахнет, это точно.
На углу Гоуэр-стрит его нога соскользнула с педали газа, «тойота» уткнулась в задний бампер припаркованного «лендровера» и заглохла. Фарли не видел офицеров дежурной смены Голливудского участка. Ни тех, которые его знали, — Нейта Голливуда и Уэсли Драбба, Б. М. Дрисколла и Бенни Брюстера, Баджи Полк и Фаусто Гамбоа, ни тех, которые его не знали.
Все офицеры вышли из машин и осторожно, с пистолетами в руках, приблизились к «тойоте», поскольку Нейт по рации предупредил, что преследуемый автомобиль разыскивается в связи с ограблением. Они что-то кричали, но Фарли их не слышал.
Нейт Голливуд первым подошел к «тойоте», разбил заднее стекло со стороны водителя и поднял кнопку блокировки передней двери. Распахнув дверцу, Нейт увидел лужу крови, убрал пистолет в кобуру и крикнул, чтобы вызвали «скорую».
Глаза Фарли Рамсдейла закатились, веки затрепетали, словно крылья бабочки. Он умер задолго до того, как «скорая» выехала на Сансет-бульвар.
