— Не говори. Море ошибок не прощает. — скептически заметил Лёшка.
— Ага… А кукурузное поле прощает. — фыркнула его боевая подруга.
— Там не кукуруза была, а сахарный тростник. — решил уточнить я.
— Да какая разница. — был мне ответ.
* * *
Я уже приметил какой-то пирс выступающий в море, и решил держать курс на него. Где-то там я видел у нас верёвка была за сиденьями. Наверное, какой-то швартовочный конец, как говорят водоплавающие.
Я снизил скорость и стал снижаться. Мандражировал, конечно, слегка. При приближении к воде, стали заметны волны. Как бы и тут не скапотировать. Но перевернуться вверх тормашками в море — это не есть гут. Тут можно и не выбраться.
А вода уже близко… И берег всё ближе. Я уже разглядел пологий песчаный пляж. Там даже люди какие-то. Стоят на нас смотрят. Ну, в смысле, в нашу сторону. А невдалеке какие-то строения. Красивые. Старые постройки. Сразу видно.
— Пальмы. — вдруг выдала Маринка.
— Тут этих пальм столько, что скоро они надоедят тебе хуже горькой редьки. — ответил ей Лашка.
— Ребята! Какие, в жопу, пальмы… Мы сейчас ка-ак нырнём под воду.
— Я тебе нырну! — строго высказал мне брат. — Тоже мне, Жак Ив Кусто нашёлся. Тебе моя помощь нужна?
— А ты умеешь садиться на воду?
— Нет.
— Тогда чем ты мне можешь помочь?
— А что, вон там, на песочке у нас сесть не получится?
— Ты хочешь всех тех людей в капусту покрошить пропеллером. Видишь их сколько? Да и коротковата полоска-то. Лучше попробуем приводниться. А потом уже выкатимся на пляж. Ты, ежели чего. Помоги мне штурвал удержать, если начнёт что-то идти не так.
— Договорились. — Лёшка положил руки на штурвал со своей стороны.
— И ещё… — обратился я к своим пассажирам. — Отстегнитесь! Если начнём тонуть, то будет больше шансов выбраться наружу. Под водой отстёгиваться сложнее будет.
— Не пугай ты так! — голос Маринки звучал взволновано.
— Я не пугаю просто к этому надо быть готовым всем.
Наверное, я слишком сильно боялся. Слишком сильно волновался, и слишком сильно сосредоточился на нашей посадке. Несмотря на волны, мне удалось очень плавно приводниться. А после мы немного пробежались по воде и выползли на пляж, зарываясь поплавками в песок…
Я был весь мокрый. Пот заливал глаза. И это вряд ли было от жары…
Лёшка с Маринкой уже выпрыгнули на песок, а я всё сидел за штурвалом, крепко его сжимая…
Я никак не мог поверить в происходящее. Неужели у нас всё получилось. Так не бывает. Но мы вот… На твёрдой земле.
Я распахнул свою дверь и спрыгнул на землю… Какие-то люди бежали к нам, но я из-за пота не видел их лиц.
Внезапно на меня налетел какой-то маленький ураган.
— Сашенька! Я знала! Я верила, что ты ко мне прилетишь!
— Аня?
— Я знала…
Словно маленькая мартышка, девочка в слитном купальнике наскочила на меня. Она обхватила меня руками и ногами, повалив на тёплый песок, и целовала куда попало. В ухо, в щёку, даже в глаз…
Краем глаза я заметил Сергея Карпина. Загорелый и мускулистый, он стоял в стороне и улыбался. А ещё в нашу сторону шла группа людей, среди которых я различил Судоплатова. Надо же… И он здесь каким-то образом оказался.
Неужели мы умудрились приземлиться прямо рядом с нашими? Да чёрт побери! Что за фигня. Это мне снится что ли? Но так же не бывает. Этого не может быть, потому что не может…
Аня не прекращала меня целовать, а из её глаз лились слёзы.
Мне почему-то вспомнились слова Андрея Вознесенского из «Песни моряков»
В море соли и так до чёрта,
Морю не надо слёз.
Морю не надо слёз…
Наша вера сильнее расчёта,
Нас вывозит «Авось».
Нас вывозит авось…
По моему, эта песня ещё не написана, но зато какие верные и правильные слова. Я буду и дальше искренне верить, что моя удача останется со мной. А все беды и преграды, возникающие на пути. Да ну их на фиг! Авось пронесёт…
Глава 26
Глава двадцать шестая.
Заслуги и подвиги скоро забудутся.
Просчёты и промахи наши запишутся.
Зачем-то изменят название улицы.
По старому адресу люди пропишутся.
А про нас и не вспомнит никто никогда.
Уйдём и следа не оставим в пыли…
Лишь где-то на небе, ночная звезда
Погаснет, исчезнув с экранов земли…
17 октября. 1974 год.
Республика Куба. Варадеро. Бывшая вилла Дю Понт.
Александр Тихий.
Вот вроде бы всё и устаканилось. В первый день было много вопросов к нам. Но всех успокоил Павел Анатольевич. Сказал, что сейчас нам нужен отдых, а всё остальное будет потом.
Мы отмывались и отсыпались.
Анютка от меня не отлипала ни на секунду. Правда, первое время она дала волю чувствам и лакала. Горько так плакала. Елена Николаевна, её мама, погибла во время первого переворота. Она оставалась рядом с генералом Авдеевым до последней секунды. Они отстреливались от хорошо подготовленных бойцов, прикрывая отход остальных. Конечно, она могла бы уйти вместе со всеми, но видимо судьба такая. И это был её осознанный выбор. Так я Анечке и сказал. Такой мамой можно гордиться и брать с неё пример.
— Я тебя тоже никогда не оставлю! — заявила она мне тогда.
В её глазах горел такой огонь, что усомниться в искренности её слов было невозможно.
— Надеюсь, что
