силы в своих руках, зачерпнул песчинки времени и сжал их в ладонях. Мир вокруг замер, и череп застыл в воздухе, как будто его удерживала невидимая сила. Фауст усмехнулся — он объехал зависшее в воздухе заклинание, его голем тяжело ступал по снегу, оставляя глубокие следы.
Марвик, видя происходящее, был в ужасе. Лицо безумного некроманта перекосило от страха — он никогда не сталкивался с такой магией. Все его привычные методы были бессильны против манипуляций Фауста со временем.
Фауст сосредоточился и зачерпнул ещё песчинок времени. Он ощущал, как сила хрономантии струится по его венам, наполняя его могущественной энергией. Направив свою волю на Марвика, он замедлил кванты времени вокруг него. Безумный некромант двигался медленно, как будто погруженный в вязкий туман. Его губы едва шевелились, произнося заклинание, которое оставалось недосказанным.
Но Фауст знал, что не сможет держать это состояние вечно. Аспект времени забирал слишком много сил, и он уже чувствовал, как его магические резервы истощаются. Лоб его покрылся испариной, руки слегка дрожали.
— Укрывайтесь! — крикнул он, предчувствуя, что третий череп Марвика вот-вот вырвется на свободу.
Лина мгновенно поняла, что нужно делать, и громко передала его приказ:
— Укрывайтесь все, сейчас же!
Замедление времени окончилось, и череп, который ранее завис в воздухе, полетел дальше, но уже не нашел новых жертв.
Собрав остатки своих сил, Фауст приказал голему со всей мощью ударить по замедленному Марвику. Громовой удар раздался по всему полю битвы, когда массивный кулак голема обрушился на некроманта. Раздался жуткий, затихающий вопль, и на снег упал череп Марвика.
Фауст, спрыгнув с голема, подошёл к черепу и с яростью растоптал его каблуком. С каждым ударом он чувствовал, как освобождается от тяжести, которая лежала на его душе.
— Вот так, мразь, — прошипел он сквозь сжатые зубы. — Не шути со временем, иначе окажешься на свалке истории!
Он обернулся, чтобы посмотреть на своих воинов. Они выглядели уставшими и измотанными, многие из них были ранены, но все они стояли, их глаза блестели от решимости и гордости. Фауст поднял вверх руку с посохом и издал громкий победный клич, который эхом разнесся по окрестностям.
— За победу! — крикнул он, и его армия, хоть и поредевшая, ответила ему таким же кличем, скандируя и поднимая оружие.
Пивинс, подняв упавшее знамя с изображением черепа в короне, радостно размахивал им, смеясь и крича от радости. Небо прояснялось, и в свете зимнего рассвета они выглядели как настоящие герои, готовые сразиться за свою землю.
Фауст повернулся к замку и увидел своего давнего врага — короля Эдмунда, некогда герцога. Эдмунд стоял неподвижно, его лицо выражало смесь удивления и недоверия. Непонятно было, чему он был больше удивлён — смерти Марвика или появлению Фауста.
Эдмунд шагнул вперёд, его руки сжимали рукоять меча, но взгляд не отрывался от Фауста. Между ними повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием догорающих костров и шёпотом ветра. В этом взгляде были и вопросы, и недовольство, и, возможно, даже капля уважения.
Фауст знал, что сейчас начнётся разговор, который они откладывали все эти годы.
С вершины замка Клоуид за Фаустом внимательно наблюдали стрелки. Их арбалеты были наготове, но они не стреляли, видимо ожидая приказа от короля. Фауст улыбнулся Эдмунду, пытаясь показать, что не собирается причинять вреда. Эдмунд, напряжённый и осторожный, всё же рискнул подойти ближе.
— Какого чёрта тут происходило? — спросил он, оглядывая разрушенное поле битвы.
— Один магический эксперимент магов из Диких Земель вышел из-под контроля, — спокойно, но уклончиво, объяснил Фауст. — Марвик Бездушный вернулся в мир живых. Мы преследовали его, чтобы остановить этого безумца.
Эдмунд, всё ещё полон недоверия, нахмурился:
— Так это не твоих рук дело?
Фауст отрицательно мотнул головой:
— Нет, ни за что бы не пожелал своему королевству стать выжженной землёй, населённой мертвыми. Ты же знаешь, — сказал он твердо, — как много я был готов отдать за свое королевство.
Эдмунд начал закипать:
— Да как... да ты... да ты же сам...
Фауст мягко перебил его:
— То, что я некромант, не означает, что я стремлюсь обратить всё в мертвечину. Некромантия — это инструмент, а как им воспользоваться — большой вопрос. Мечом можно защищать семью, а можно грабить прохожих. Сам меч не выбирает, как его используют.
Эдмунд смотрел на него с выражением непонимания и даже некоторого разочарования. В его глазах Фауст всегда был источником зла, вечным врагом.
В этот момент к ним стал подходить архиепископ Бельмонт с небольшим отрядом рыцарей. Их доспехи блестели на утреннем солнце, а лица были суровыми и сосредоточенными. Эдмунд поднял руку, давая знак остановиться, и рыцари замедлили шаги.
— Понял, о чём ты, — сказал Эдмунд, кивнув. — Что ж, спасибо, ты помог спасти Агоран.
— Можешь оставить благодарности, — отмахнулся Фауст, стараясь выглядеть легкомысленно, но внутри всё ещё чувствуя напряжение.
Эдмунд, глядя на Фауста, казался озадаченным:
— И что же ты сделаешь теперь, Фауст? Я вижу, ты силён. Ты можешь убить меня или пленить. Я почти беззащитен здесь.
Фауст на мгновение закрыл глаза, пытаясь найти ответ в глубинах своей души. Он вспомнил свою жизнь, свои ошибки и боль, которую он пережил. Наконец, он вздохнул и ответил:
— Нет. Правь дальше, Эдмунд. Ты это заслужил, подданные любят тебя. Агорану нужен мир.
