кабинете. Как только Гуров и Крячко вошли, он тут же прервал какой-то разговор по телефону и жестом подозвал их к своему столу:
— Садитесь, ребята. Наша «прослушка» все же сработала. Я знал, что никто не будет вести деловых разговоров о своем криминальном бизнесе по официальным, зарегистрированным телефонам. Наверняка у этой банды есть еще какие-то средства связи, возможно, и неучтенные симки, оформленные на кого-то, и трубки такие же «левые». А тут на мобильный телефон Пожарина звонок. Короче, слушайте!
Орлов поводил мышкой своего компьютера, прибавил звук у маленьких колонок, стоявших на столе, и из них послышались голоса.
— Вы что, Аркадий Николаевич, в игры со мной решили играть? — прозвучал резкий властный голос. — Почему я должен ждать вашего звонка?
— У меня не было времени, — холодно отозвался голос Пожарина. — И смените тон! Если у нас деловой разговор, то и ведите его по-деловому. А то я могу решить, что вы мне угрожаете.
— Именно для этого я и позвонил! — отрезал первый голос. — Я свои обещания выполняю, а вы юлите. Я сказал вам свое слово: пятьдесят процентов. И учтите, что это вы «под колпаком». Не сегодня завтра ваш канал вычислят, и вы потеряете все. Я вам предлагаю реальную выгоду: вы сохраняете свой бизнес, сохраняете доходы, а в течение полугода мы увеличиваем оборот вдвое. И я реально прикрываю вас от органов. Это стоит пятидесяти процентов! И учтите, что вашего шефа могут повесить на вас, если не предположить худшее.
— Для того чтобы повесить это на нас, нужны улики, а у вас их нет, — отрезал Пожарин. Но потом его тон как-то странно изменился, даже голос стал не таким резким. — А может, есть у вас улики? Может, это ваших рук дело, и вы мне угрожаете? Это последний наш разговор, если вы не согласны на мои условия. Двадцать процентов или больше никаких звонков и встреч.
Сыщики переглянулись. Орлов откинулся в своем рабочем кресле и, прищурившись, смотрел на друзей:
— Ну, как вам поворот?
— Откровенный шантаж, — покачал головой Крячко. — Кто-то хочет, чтобы руководство агрохолдинга чем-то поделилось. Видимо, доходами от криминального бизнеса. И он не дурак. Понимает, что мы догадаемся о канале поставок и постараемся его нащупать. Это или человек со связями, или просто умелый шантажист.
— Он умелый человек со связями, — возразил Гуров. — Явно требовал не какую-то конкретную разовую сумму за мифическую услугу, а предлагал развитие криминального бизнеса и определил свою в нем долю.
— И как вы считаете, — спросил Орлов, — это пустая угроза насчет улик, он имеет доступ к нашей информации? А может, это как раз тот, кто и убрал Аграновича, когда тот не захотел делиться? А теперь его преемника шантажирует.
— Может быть, — медленно проговорил Гуров. — Только в этом случае он как-то неправильно ведет разговор. Нелогично для делового человека. Не проще ли прямо сказать, предупредить, не гоняя ветер: шеф не согласился, его я убрал, теперь, Пожарин, твоя очередь решать. Нет? Тогда готовься!
— А с чего ты взял, что он деловой человек, а не просто наглец с хорошо поставленными интонациями? — спросил Крячко.
— Не знаю, просто так кажется. Я вот, кстати, хотел сказать по поводу киллера. А ведь это не приезжий какой-то профессионал, который действительно весь зашифрован и которого практически невозможно вычислить.
— А кто же он?
— Профессиональный киллер, как правило, все планирует и проводит идеально, без малейшего прокола. У него все учтено, все просчитано до секунды, заготовлены несколько вариантов отхода после покушения. Ну, не вам мне это рассказывать. И здесь, в деле Аграновича, казалось бы, мы имеем дело как раз с таким профессионалом, со всеми характерными признаками. Четкая, почти военная постановка дела, включая и тактические проработки деталей. В каком месте остановить жертву, как остановить, как сделать, чтобы жертву нашли не так быстро, а у самого киллера была возможность уйти с места преступления. И стрелял он наверняка, и ствол достал очень быстро, так что Агранович не успел как-то отпрянуть, хотя бы лечь на сиденье. Он получил две пули, даже не успев удивиться.
— И что же? Продолжай, — потребовал Орлов, заметив, что Гуров снова замолчал.
— Продолжаю. На этом как бы все и кончается. На этом кончился профессионал и появился дилетант. Местная машина, которую мы обязательно найдем. Киллер не просто взял эту машину, а приглядывался к ней, планировал ее использование. И он выбрал машину, не обратив внимания на ее индивидуальные признаки. А именно они помогли Власику узнать «Хонду» Артемова. Киллер не воспользовался избитым, но надежным способом использования краденых чужих номерных знаков. Он даже не обратил внимания или просто наплевал на то, что на бампере «Хонды» имеется такая заметная декоративная наклейка.
— Вывод? — прищурился Орлов.
— Киллер — Овчаренко, — пожал плечами Лев. — Я добавлю еще вот что в доказательство своей гипотезы. У Овчаренко есть подчиненный, уголовник, но дисциплина у них налажена просто военная. Овчаренко не смог нам правдоподобно и конкретно ответить, что за обязанности возложили на него заграничные заказчики, на которых он ссылается. Скорее всего, нет у него никакого заграничного или иногороднего заказчика.
— Зачем тогда Овчаренко со своим помощником Лукой следил за свалкой? Почему он решил напасть на вас, когда понял, что вы изучаете отходы, вывезенные с предприятия?
— Я думаю, что это его личная инициатива, — ответил Гуров. — Он решил тоже шантажировать руководство агрохолдинга, в то время еще в лице Аграновича. Каким-то образом Овчаренко узнал о махинациях. Но что-то его заставило принять радикальные меры. Может быть, понял, что Агранович сумеет организовать на него более искусного киллера, а может, знал, что именно с Аграновичем и не договоришься. А может быть, решил так припугнуть остальных, свалить все на мифических хозяев и просто получить свою долю. Но дело в том, что он сделал это неумело, потому что, хоть и покрутился в бизнесе, но бизнесменом не стал, механику этого дела не понял. Поэтому и действовал как бывший спецназовец, а не как деловой человек, решившийся на силовое решение проблемы. Кстати, Грановицкий действует именно так.
— Что? — поперхнулся Крячко. — Кто?!
— Грановицкий, — спокойно повторил Лев. — Я узнал его голос. Мы с ним очень эмоционально побеседовали тогда в больничной палате. Это его интонации, его обороты, его привычное высокомерие. Он привык брать, и это проявляется даже в его речи.
— А что, — кивнул Орлов, — в твоих словах есть резон. Бизнес пошатнулся, и сразу нашлись люди, которые за определенную долю решили его поддержать. Тем более, когда бизнес криминальный, то и предложения имеют криминальный оттенок. Хорошо. Что нам теперь нужно?
