class="p1">— Это как?
— Надо пойти к реальному училищу, выбрать паренька моей комплекции…
— Понял, набить ему морду и отнять костюм, — догадался Рокко.
— Морду никому бить не надо. Надо вежливо попросить молодого человека прийти сюда…
— Точно, здесь мы его без свидетелей долбим и отнимаем костюм.
— Не долбим, а просим у него взаймы на один час. А вот если он не соглашается с твоим приглашением…
— Тогда долбим гада.
— Да прекрати ты меня перебивать, чёрт тебя дери, — разозлился Буратино. — Что за манера такая дурацкая, что за невоспитанность?
— Ладно, ладно, не кипятись, — успокоил дружка Чеснок.
— Будь добр послушать меня до конца.
— Хорошо-хорошо.
— Так вот, если он не захочет идти… — Буратино сделал паузу, ожидая, что Рокко опять что-нибудь вставит, но он только произнёс:
— Я слушаю, слушаю.
— Значит, если не захочет сюда идти, то окажешь на него некоторое психологическое давление. Я повторяю, психологическое. Для чего возьмёшь с собой Серджо. И я вас предупреждаю обоих: без рукоприкладства.
— А если закарячится и ни в какую? Что тогда делать? — спросил Чеснок.
Пиноккио только укоризненно посмотрел на своего приятеля и ничего говорить не стал.
— А мне куда идти? — спросил Фернандо.
— Тебе, старина, никуда ходить не надо. Я же тебе сказал сторожить пуделя.
— Он и так не сбежит, — заверил Фернандо, беря мешок с пуделем и туго скатывая его в рулон. — У меня не сбежит, — продолжал он, обвязывая получившийся рулон бечёвкой. — От меня ещё ни один пудель не сбегал.
— Точно, — ухмыльнулся Рокко, — потому как мёртвые пуделя не бегают.
А пудель жалобно скулил от такого издевательства.
— Фернандо, знаешь что, — начал Буратино. — Собака не только не должна сбежать, но и должна ещё остаться живой и невредимой. Смотри, как бы она у тебя не задохнулась.
— Не-а, — заверил Фернандо, — не задохнётся. Я ей дырку сделаю.
После чего все разошлись по своим делам. Рокко и Серджо направились к реальному училищу и, остановившись невдалеке от входа, стали выбирать жертву.
— Вон он, чисто барин вышагивает, — сказал Серджо, увидев прилично одетого мальчишку.
— Больно толст, — ответил Рокко.
— А вон тот, с книгою сидит, — предложил другую жертву братец.
— Тот, кажись, подойдёт, — пригляделся Чеснок. — Пойдём-ка погутарим.
Они подошли к мальчишке, который читал книгу, сидя на лавочке. Бандиты постояли рядом, и Рокко даже заглянул в книгу пацану. А пацан был так увлечён чтением, что не обращал на них никакого внимания. Рокко успел тем временем скрупулёзно рассмотреть костюм читателя, и, удовлетворившись осмотром, произнёс:
— Почему не на уроке?
Мальчишка оторвался от чтения и удивленно уставился на него.
— Ну, что молчишь, язык проглотил, что ли? — продолжал наезд Чеснок.
— Вы мне? — продолжал удивляться пацан.
— А кому ещё, лавке, что ли?
— Я не на уроке, потому что я уже получил зачёт по этому предмету, и учитель освободил меня от занятий до конца семестра, — вежливо и чётко отвечал мальчишка.
— Отличник, что ли? — осведомился Рокко, нехорошо улыбаясь, не любил он отличников.
— Во всяком случае, пытаюсь окончить курс с грамотой, — не без гордости ответил парень.
— С грамотой, говоришь? — злорадно потёр руки Чеснок. — С грамотой это хорошо. А в морду хочешь?
— Извините, не хочу, — признался отличник. — Не хочу, конечно, да и повода я вам, по-моему, не давал.
— Повода он не давал, видите ли, — передразнил его Чеснок. — Ишь умный какой. А что читаешь?
— Я читаю «Историю средних веков», сочинение Оскара Йерега, профессора. С двести шестнадцатью гравюрами в тексте, с пятнадцатью приложениями, отпечатанными чёрной и цветной красками, и шестью особыми картами и приложениями. Издания Маркса в четырёх томах. Том второй, — произнёс мальчик без запинки, глядя прямо на Чеснока.
— Фу, аж голова закружилась от всех твоих гравюр и приложений. А говоришь, повода не давал. Вот тебе и повод.
— Извините, я не понял.
— А то, что этот твой Оскар, может быть, мой научный оппонент. Чем не повод набить тебе морду?
— А вы тоже учёный? — спросил парень.
— В известном смысле. А книжка-то хоть интересная? — спросил Чеснок.
— Мне нравится, но кое с чем я не согласен, — вяло промямлил отличник.
— А картинки в ней есть?
— Конечно, я же вам сказал, в книге двести шестнадцать гравюр.
— Двести шестнадцать? — переспросил Чеснок. — А бабы голые есть?
— Бабы голые? — удивился мальчик. — Вы имеете в виду изображения обнажённых женщин?
— Ну, голых баб имею в виду.
— Нет, признаться, нету. Понимаете ли, здесь в основном старинные гравюры, создавались они во времена становления католицизма в Западной Европе. А в те времена обнажённая фигура не поощрялась церковью. Работы с обнажённой натурой появились гораздо пожне, во времена Возрождения в Италии, а потом и в Голландии.
— Какой ты умный, — скривился Чеснок, — аж врезать тебе охота.
— За что? — искренне удивился мальчишка.
— Было бы за что, совсем убил бы, — ответил Рокко, — и ты, это… Давай-ка собирайся, пойдёшь с нами.
— Куда?
— Куда надо.
— Но почему?
— Ещё один вопрос, и вот этот парень, — Чеснок кивнул в сторону Серджо, — так врежет тебе по почке, что запрыгаешь.
— По почке? — испуганно спросил паренёк, прижимая книгу к себе, как бы пытаясь защитить свои внутренности от мрачного молчаливого верзилы.
— По почке, по почке, — заверил его Чеснок. — Так что давай, собирай свои манатки и пошли. И не вибрируй ради Бога, если будешь хорошо себя вести, то в пять часов вечера отпустим. Усёк?
— Я, конечно, усёк. Тем не менее, мне не ясна цель моего похищения, — произнёс мальчик. — Вы что, собираетесь требовать за меня деньги?
— Серджо, — призывно сказал Чеснок.
И Серджо, не говоря ни слова, бухнул здоровенным кулаком в костлявую спину мальчишки.
— Ой, — только и произнёс тот.
— Вот тебе и «ой», — передразнил его Чеснок. — А могли бы договориться и без этого, если бы ты не задавал лишних вопросов. Короче, бери портфель, книжку свою дурацкую и пошли.
—
