реагирует вспомогательными дыхательными движениями на недостаток кислорода».
Mycoplasma mycoides
Сенсации тогда не состоялось. Ни Уайт, ни Брюхоненко не совершили опыты по пересадке головы человека. Сама эта идея кажется многим неприемлемой. Ведь любой из нас смотрит на свое тело вовсе не как на «инструментальный придаток к мозгу». Оно – само по себе высшая ценность. Его же теперь низводят до тела обезьяны или собаки, которое по произволу экспериментатора можно пришить ко всякой голове.
Но разве наше тело не стало уже давно той «машиной», в которой медики научились заменять и обновлять почти все части? И рано или поздно кто-то заменит пациенту всё уничтоженное болезнью тело, прикрепив к его голове новый торс? Час этого эксперимента неумолимо приближается.
Допустимо ли это? По меркам 2000-х годов такую операцию нельзя было бы назвать исцелением больного. Уайт снова и снова подчеркивал, что человек, которому будет пересажено новое тело, останется парализован. Просто омоложенное тело будет служить ему дольше. Но экспертные опросы показали, что, даже зная о таком неблагоприятном исходе эксперимента, некоторые пациенты согласятся на него.
Операция по пересадке головы, как предполагают, будет проводиться в трех случаях:
– для лечения людей, находящихся на последней стадии ракового заболевания (при этом метастазы еще не успели проникнуть в мозг);
– для лечения людей, страдающих от редкого наследственного заболевания, которое постепенно разрушает их тело, – например, больных муковисцидозом. Как только у них появится новое тело, болезнь, мучившая их всю жизнь, исчезнет;
– для очень старых людей, пребывающих в здравом уме. Пересадка чужого тела стала бы для них радикальным средством омоложения. Опросы свидетельствуют, что среди поклонников пластической хирургии найдутся и те, кто согласился бы сделать этот рискованно страшный шаг.
Тем временем нашелся новый энтузиаст – итальянский нейрохирург Серджио Канаверо, который хотел бы совершить первую в мире пересадку головы человека. Об этом было объявлено в сентябре 2014 года (по последним данным, операция состоится в 2017 году).
Канаверо отчетливо представляет себе опасности, которые таит такая операция. Нужно аккуратно соединить все нервные волокна, ведущие от головы к новому телу. Всё это время, пока длится операция, надо снабжать голову пациента кровью. Операция может окончиться неудачей потому, что голова и тело отторгнут друг друга.
С последней проблемой справиться легче всего. Лекарства, подавляющие активность иммунной системы, с успехом применяются при трансплантации различных органов тела.
Гораздо труднее поддерживать нормальное кровоснабжение. Поэтому, чтобы головной мозг не страдал от нехватки кислорода, Канаверо намерен снизить температуру тела пациента с 36,6 до 12–15 °C. Клетки мозга впадут в своего рода спячку. Потребление ими энергии сократится. Это позволит выиграть время до того момента, когда сердечно-сосудистая система донорского тела будет соединена с головой. Однако многие специалисты сомневаются, что пациент безболезненно перенесет резкую нехватку кислорода.
Еще труднее восстановить нервную систему этого гибридного организма – соединить головной мозг со спинным. Ведь нервные волокна сами по себе не срастаются. Именно поэтому повреждения спинного мозга приводят к непоправимым последствиям.
Чтобы избежать их, итальянский врач предлагает использовать полиэтиленгликоль. В 2014 году в опытах с этим веществом удалось стимулировать рост нервной ткани у крыс, чей спинной мозг был перерезан. Зверьки немного восстановили способность двигаться, но перерезанные нервные волокна все-таки не срослись.
Следует обратить внимание также на другой успешный опыт, состоявшийся в том же 2014 году. Медики из Луисвильского университета добились того, что пациенты, у которых была нарушена связь между спинным и головным мозгом, тем не менее начали совершать какие-то не очень сложные движения, принуждаемые к этому лишь спинным мозгом. Для этого ученые ввели туда электроды и, подавая на них импульсы тока от внешнего генератора, имитировали сигналы, исходящие из головного мозга. После некоторой тренировки все 4 пациента снова стали шевелить ногами, а один даже мог несколько минут стоять на ногах без посторонней помощи. Импульсами тока можно попробовать оживить и пациента, голову которого срастили с чужим телом.
Но даже если первая пересадка головы не будет осуществлена, саму подготовку к ней нельзя назвать неудачной. Все технологии, необходимые для этой операции, могут быть использованы медиками. Можно сказать, что под разговоры о «сенсационной операции» идет проверка и отбор методов, которые нужны для лечения сотен тысяч людей с поврежденным спинным мозгом.
Что же касается пересадки головы, то специалисты надеются, что она никогда не состоится. Ведь даже после успешной операции пациент не сможет самостоятельно есть, дышать, говорить. Провести такую операцию значит нарушить все этические нормы, существующие в медицине.
Синтетическая мания биологии
С тех пор как в 1953 году Фрэнсис Крик и Джеймс Уотсон открыли структуру ДНК, начались попытки использовать это знание для того, чтобы манипулировать живыми организмами. «Постигнув, как протекала эволюция на протяжении трех с половиной миллиардов лет, мы превратим миллиарды в десятилетия и изменим не только наши представления о жизни, но и саму жизнь», – уверенно заявил американский генетик Крейг Вентер, один из тех ученых, благодаря которым современная биология стала основой биотехнологии, едва ли не самой перспективной отрасли экономики. Новейшие достижения генетики, молекулярной биологии, биохимии, соединенные с инженерным искусством, явились действенным средством преобразования современного мира. Отныне, меняя – немного подправляя – «генетический код», можно улучшать свойства живого, наделять его заранее заданными особенностями.
Прикладное значение современной биологии поразительно велико. Методы генетической терапии, разработка новых лекарств и диагностических средств, широкое распространение трансгенных растений, появление эффективных способов очистки и обеззараживания территорий, подвергшихся промышленному или военному загрязнению… С этих завоеванных за последние десятилетия позиций можно двигаться на покорение новых вершин, которые в мифологических представлениях неизменно отводились Богу или целому сонму божеств, вдыхавших жизнь в мертвенное естество. Все чаще ученые говорят о том, что наша задача – конструировать организмы, которые не существуют в природе, но наделены нужными нам свойствами. Следующее поколение искусственных организмов «должно делать то, что мы захотим», – обмолвился тот же Крейг Вентер.
Это вызывает тревогу у многих. Ведь «трудно стать Богом»! Справятся ли ученые с взятой на себя миссией? И для чего она им нужна? Что они задумывают, принимаясь мастерить микробы по своей прихоти?
«Второе сотворение мира в лаборатории!» – подобным заголовком украсились многие газеты в последние дни мая 2010 года, когда из Института Крейга Вентера пришло известие о том, что человек бросил вызов Богу. И создал… нет, не Франкенштейна, а новую микоплазму, крохотную бактерию, наделенную необычным геномом.
Для начала сотрудники института синтезировали геном бактерии Mycoplasma mycoides. Общая его длина составила более миллиона пар азотистых оснований.
